был чем-то большим, чем просто спорт. Тут – на поле – я всегда растворялся. Конечно, это было ничем иным, кроме как отвлечением, но эти мгновения абсолютной душевной безмятежности, добываемые физическим трудом тела, уносили на своих волнах, завлекали глубже в свои недра, будто бы убеждая тебя не возвращаться в реальность как можно дольше. Это вполне можно назвать зависимостью. Когда ты можешь часами напролет носиться по полю и бить по мячу, не взирая на усталость. Тренера не разрешали нам играть в футбол за пределами тренировочной площадки спортивной секции из-за существующей опасности получить ненужную травму, но я все равно играл. Я будто бы не мог без этого.
Мучительнее всего для меня в тренировках было то, что они были ограничены по времени. Большую их часть мы проводили в оттачивании техники, развивали выносливость, а в саму игру вступали лишь в самом конце. Каждый раз это было чем-то вроде поощрения, и сам я любил ощущение тяжелого, порой нудного труда, за щедрое вознаграждение в конце. Тем ценнее были эти игры.
Глубоко уйдя в эти свои размышления, я продолжал машинально повторять все известные мне упражнения, а очнуться мне пришлось, когда в момент разворота для бега спиной я сильно обо что-то ударился. Это был человек.
– Охренеть… – взвизгнув, тихо выругался он, когда мы оба свалились на газон. – И где теперь моя сигарета?
Вокруг пробежал смешок, кто-то издевательски захлопал в ладоши. А тот, в которого я врезался, потирая поясницу, проползал на четвереньках к выпавшей сигарете.
– Извини! – раскраснелся я, тоже утирая сильно занывший копчик и протягивая ему руку. – Я случайно.
– Да я знаю, – выпрямившись с моей помощью, усмехнулся он, подувая на сигарету. – Только ты давай осторожнее, а то я и так в футбол играть не умею, не хватало еще сломаться.
Он был самую малость ниже меня, но шире в плечах, и в целом был атлетически сложен – скорее, как боксер, нежели футболист. Руки и плечи у него были объемнее моих далеко не маленьких рук, трицепсами выдавливая синюю футболку с длинным рукавом. Короткие, аккуратно уложенные волосы и щетина у него были черными, как смола, а под длинными, но не слишком широкими бровями улыбались чуть раскосые светло-карие – почти красные, как закатная полоса горизонта – глаза.
– Да, не держи обиды. Я просто задумался.
– Ничего, – отмахнулся он. – Не местный?
Я опасался, что этот разговор вновь ведет меня к гневу.
– Да. Ты тоже? – не без доли мести, но все же по делу спросил я, потому как он был не сильно похож на местного.
Он рассмеялся.
– Нет, я целиком и полностью отсюда, – кивнул он, опустившись на газон рядом со своими друзьями и закурив сигарету.
– Не стремно тебе вот так курить? Тут ходят много взрослых людей, да и дороги вокруг. А забор – не стена. Оттуда тебя тоже видно.
Сделав затяжку, он пихнул рядом сидящего парня в бок и кивнул на меня.
– Смотри, ему не все равно,
