дома. В этом у неё не было сомнений. Отец пойдёт на сделку. Уж слишком важен был этот император.
С первой секунды, как только открылись двери, и до конца вечера он лишь раз кинул на неё беглый взгляд. Она была уверена, что находится вне зоны его интересов. Да и зачем ему она? Может сделает своей рабыней? Заставит мыть, одевать, стирать его вещи? Будет ли наказывать? А как же через год? Он возьмет её в жены? Да разве бывает такое?
И снова перед глазами возник профиль гостя. Черные, как сама тьма волосы, собранные в тугой высокий хвост, словно хлыст, такие же жёсткие, как их владелец, густые чёрные брови, длинные ресницы, а дальше маска! Он за столом и не ел! Что там за ней? Прячет уродство? Шрамы?
Фантазия уводила её всё дальше, и страшнее становилось за себя. Слезы с новой силой выплёскивались наружу, застилая глаза, стекая по щекам множеством ручейков. Подушка промокла и пахла мокрой шерстью.
Дверь комнаты печально заскрипела, заставив сердце девушки замереть. Ужас сковал все тело ледяными щупальцами. Неясная тень двигалась прямо к постели. И когда девушка была близка к тому, чтобы истошно закричать, фигура в миг сгребла её в охапку теплых объятий.
Тенью оказалась Ия. Всегда молчаливая, боязливая женщина. Она никогда не проявляла к ней ни малейших эмоций. И вот сейчас, в самый трудный и горестный момент жизни именно служанка пришла утешить и поддержать.
– Спасибо тебе, – всхлипывая прошептала Аурелия.
Теплота окутывала и расслабляла, наполняя тело свинцовой усталостью. Веки плавно опустились, заплаканная девушка, наконец, уснула. Завтра ей предстоял не менее тяжелый день, нужно было выспаться.
2 – – – – – –
Утро наступило как никогда быстро. Первые солнечные лучи освещали пепелище прошлой жизни. Этот варвар разделил жизнь надвое. Теперь в ней нет места радости, мечтам и надеждам. Это солнце приближало начало конца. Впервые в жизни лучи его не грели, свет не радовал. Аурелия возненавидела это утро.
Фурией вдруг вскочила с постели, рванула к окну и с остервенением задёрнула штору. Затем, словно потеряв остатки энергии, медленно побрела к кровати, рухнула лицом в подушку и погрузилась в свои переживания.
В замке же вовсю кипела жизнь. Хан заперся в кабинете со своей свитой и гостем. Крики, доносившиеся из-за закрытых дверей были слышны далеко за пределами комнаты. В самом тёмном уголке коридора стояла мать Аурелии, недвижимая, тонкая и бледная, словно тень. Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться и жадно впитывала речи мужчин, пытаясь выискать в диалоге ниточку надежды для младшей неопытной и совсем юной дочери.
– При всём уважении, Ваше Величество, я не могу позволить добрачное сожительство. Это противоестественно, это противозаконно, в конце концов.
– В чём проблема, Хан? Смени закон, Ты – закон. Или я что-то путаю?
Молчание в ответ перерастало в гнетущую паузу.
– Как и было сказано вчера, я готов заплатить
