Не поздно? Может, ключи дашь?
– Дам, но ты не волнуйся, мы в это время еще не спим, – и отдала ему МОИ ключи!
Мама стала разбирать пакеты, а там чего только ни было: от картошки до товаров всего гастрономического отдела.
– Мам, он что, ночевать у нас будет? – спросил я, хотя ответ был понятен.
– Ну да, пока в командировке. Поставим кресло-кровать у тебя в комнате. Мы же с тобой там неплохо размещались при бабушке Мане.
– Вообще-то, я это плохо помню, и, все-таки, одно – это мы с тобой, а другое – я с чужим человеком.
– Алешка не чужой! Мы с ним десять лет на одной парте просидели.
– ТЫ – просидела, а не Я!
– Кит, ну что ты дикий какой-то. А если бы к тебе Родька приехал, он что был бы твоему сыну чужой?!
– Ну, знаешь, к тому времени, когда у меня будет сын, мы с Шишкаревым тысячу раз поссоримся, и я видеть его не захочу!
Мама вздохнула, обняла меня за плечи и стала целовать куда-то за ухом. Терпеть этого не могу! И я стал выкручиваться: «Мам, не надо!». А она обиделась и сказала:
– Я с Лешей никогда не поссорюсь. Придется тебе, Кит, не быть таким эгоистом и немного потерпеть.
В этот день «школьный друг» пришел, как обещал, в половине десятого. Я из своей комнаты не вышел, а они с мамой устроились на кухне, пили чай и разговаривали. В половине одиннадцатого мама заглянула ко мне и задала дурацкий вопрос, которого я не слышал со второго класса:
– Кит, ты уроки сделал?
Я оторвался от монитора и хотел ответить соответствующим образом, но за ее спиной стоял этот… Алексей Николаевич, и я промолчал. Она поняла мое молчание правильно и сказала примирительно:
– Ладно-ладно, но ты ложись, уже поздно.
И они опять пошли на кухню. По дороге…этот… сказал:
– Он что, как я?
– Ничего подобного, – почему-то возмутилась мама. А он ответил:
– Значит, тебе повезло.
Кресло в моей комнате уже стояло. Я лег в постель и стал думать, ждать мне, пока этот школьный товарищ будет укладываться спать или нет. В закрытом пространстве с чужими людьми я спал только в поездах. Если в купе попадались мужики или тетки, которые храпели, – это было ужасно. И я всегда старался поскорее заснуть, пока они меня не опередили. С другой стороны, как-то неприятно было знать, что кто-то чужой будет видеть тебя спящим. Раньше я не думал, как выгляжу во сне. Может, у меня рот раскрыт или еще что-нибудь со мной происходит. А теперь забеспокоился. Решил, что буду читать и ждать. Взял с собой «Хоббита», но, на всякий случай, повернулся лицом к стенке.
«Ты представить не можешь, как я ему рада»
Когда я проснулся, было четверть восьмого, и я вспомнил, что забыл настроить будильник. Кресло стояло, как вчера, а на нем стопкой лежало чистое бельё. Похоже, никто его не раскладывал. Не одеваясь, я на цыпочках пробежал на кухню. Мама сидела за столом у окна и маленькими глотками пила кофе. На плечах – белый вязаный платок бабушки Мани. Из окна ужасно дуло. Деревянные
