style="font-size:15px;"> Однажды, мы с мамой и братом пришли в этот цирк. Мама куда-то убежала, в надежде встретить отца, а меня оставила сидеть на скамейке под присмотром брата Юрки. Но вскоре и он куда-то делся. Я сидела одна и плакала, в одночасье лишившись и родителей, и брата.
Позже, мы жили у моей другой тетки – Лизы в доме по улице Тимирязева, 4. Это где-то возле Холодильника, молокозавода и родильного дома. Также, там неподалеку был госпиталь, временно устроенный в помещении школы. Все эти заведения были большими, капитальными, с водопроводом, отоплением и канализацией. Терявшийся среди них, перестроенный из старого амбара крохотный домик тети Лизы, состоял из небольшой комнаты и кухни, разделенных печью.
Мы с мамой и братом жили в комнате и спали на одной широкой кровати – так было теплее. Ни о каких детских кроватках не было и речи. Позднее Юру переселили на лавку возле печки. Тетушка с тремя детьми жила на кухне. Ее старшая дочь Маргарита была уже взрослой девушкой и работала на почте. Средний сын Гена во время войны ушел на фронт. Младшая Клара была больной. У нее признали туберкулез кости, и она большую часть времени находилась в диспансере в другом городе. Когда Клара приезжала домой, она нянчилась со мной, мы играли в школу, при этом она всегда была учительницей, а я прилежной ученицей. Благодаря этим играм, уже в пять лет я читала «Героя нашего времени» с картинками. Конечно, я мало что там понимала, но мне очень нравилась княжна Мэри, такая стройная, с тонкой талией, локонами, в пышной юбке и открытыми плечами! Шрифт книги был достаточно крупный, а детских книг у нас поначалу и не было. Когда же появились «Базар», «Мойдодыр», то я их читала и запоминала, но это было уже как-то не совсем интересно. А вот «Героя» хватило до самой школы.
Конечно, жизнь во время войны была очень скудной. Все время хотелось есть. Мамин заработок был мизерным. Сначала она устроилась на элеватор и со смены приносила в рейтузах понемногу зерна. Его размачивали, перемалывали в мясорубке и пекли лепешки, но однажды ее «прихватили» и мастер велел моментально исчезнуть, чтобы не посадили. Потом она устроилась в Драмтеатр на вахту. Правда, съестного оттуда принести было нечего, но зато, когда я уже училась в школе, то шила себе костюмы для самодеятельности из выбрасываемых костюмерами обрезков бархата, тюля и позументов. Этого бархата у меня был целый сундук!
С этих театральных пор мама взялась вязать носки. Сидела в нерабочие смены весь световой день за машинкой возле окошка. В воскресенье несла носки продавать на барахолку и приносила что-нибудь пожевать.
В 1943 году летом наши тетушки тетя Лиза и тетя Фея (которая Агапия) повели нас с братом в Никольскую церковь крестить. Мне было уже почти пять лет, и я очень хорошо помню этот обряд. Мы с Юрой были уже большие и поэтому нас не окунали, а просто смочили водой из купели, помазали миром и дали другие имена. Брата назвали Георгием, а меня Нонной. У Юры крестной матерью стала тетя Лиза, а моей – тетя Фея. Свою крестную до самой ее смерти я называла Лелей. Почему-то для меня это означало «крестная
