А мне не платят: я же не оформила документы.
Хулио задумывается. Повисает пауза. Я классически сажусь Хулио на колени, обнимаю, целую в висок, провожу рукой по волосам. Еще недавно я рассмеялась бы, представив себя в подобной роли, и не поверила бы ни за что, если б кто предсказал подобное, а сейчас у меня замирает сердце в ожидании ответа.
– Ты заплатишь?
– Сколько? – выдавливает Хулио, его не радует перспектива сразу же расстаться с деньгами, которые он ждал несколько месяцев.
Я называю сумму.
– Хорошо, – соглашается Хулио и добавляет, помедлив – и давай жить вместе.
Х Х Х
А вскоре одна моя студентка, сорокалетняя пампушечка, мать шестерых детей, предложила мне взятку за хорошую оценку на экзамене – учить она ничего не учила! Я отказалась от денег и золотых украшений, но не устояла, узнав, что в хорошем районе она сдает дом.
– Это же не взятка! Мы ей будем платить! – сказала я Хулио.
– Сколько в месяц? – поинтересовался он .
– Забыла спросить! Наверное, сколько заплатим!
– Учти, я против взяток! – сказал Хулио.
Но вещи мне он помогал перевозить и вскоре привез свои.
Х Х Х
–Сеньора, я слышала, вы ищете служанку! – молодая беззубая мулатка, явно с Косты, в грязном пончо и тесных джинсах стоит у дверей.
– Вы родом откуда? – я боюсь, что из Эсмеральдаса.
– Из Манаби, – говорит женщина.
– Проходите!
– Я сейчас… – мулатка уходит.
Возвращается она с двумя детьми. Где она их оставляла? За углом? Грудного мулатка держит на руках запеленатым в видавшие виды одеяльце, а другой, возраста моего сына, оборванный и сопливый, стоит рядом и ковыряет в носу.
«Прими, накорми, дай работу или не дай, но заплати, сколько сможешь, подари старые, но чистые вещи своего сына, из которых он вырос, предложи выкупаться, выкупай детей, объясни, что сама пока еще не стоишь на ногах крепко и проводи с добрым словом!» – хочется мне сейчас крикнуть той светловолосой женщине, что я и уже не я, но разве она услышит?
Я пугаюсь мулатки. Мулатки? Нет! Нищеты! Мулатка – как свидетельство, как пример. Я боюсь, что она – это я сама в каком-то возможном изгибе жизни, и я хочу отделаться от страха: нет! нет! ЭТО меня не ждет! МЕНЯ ЖИЗНЬ ДО ТАКОГО НЕ ДОВЕДЕТ! Я поднимусь, я выбьюсь из безденежья, и чтобы я смогла выбиться, я должна вот сейчас, вот именно сейчас сказать этой мулатке: нет! нет работы! все изменилось в ту минуту, когда вы повернулись, чтобы привести своих детей, спрятанных за углом! у меня для вас работы нет!
« Не смей прогонять! – кричу я себе той. – Она такая же как ты, и ты знаешь, ты чувствуешь это! Ты не станешь ни бедней, ни богаче! Не прогоняй! Прими! Обогрей! Хотя бы до вечера! Ты же видишь, ее дети голодны и ей не с кем их оставить, дай ей заработать хоть малость, она же в безвыходном положении, и ты видишь это! Видишь! Разве тебе самой не знакома безысходность? Прими ее! Прими!»
Бесполезно.
