притянула его обратно.
6
Несколько дней Василий обдумывал, позвонить ли другу, нет, не тому, что зарядил ему бутылкой в лицо, а другому, тому, что был действительно другом, а не дурачком. Нет, пока не хотел.
Думал и о том, чтобы пойти и поблагодарить заботливых хозяек, которые всё же низвергли его с пьедестала героя-спасителя, но приютили.
– Крёстная, привет!
– Привет! – Голос был недовольным и своей интонацией демонстрировал снисходительный тон беседы.
– Скажи, как отблагодарить того, кто помог тебе?
– Устройся на работу.
– Что?
– А ты про что?
– Мне было плохо, мне помогли. Очень. Как теперь отблагодарить?
– Вот, это да! Василий Терехов, кого-то хочет поблагодарить за помощь, что я слышу!
– У тебя что-то случилось?
Он знал обычно такой колкой она бывает, когда её бросает очередной мужчина, ну или она его бросает, потому что он оказался хроническим алкоголиком, которого она не смогла подстроить под себя и заставить хотя бы не пить. Хотя был как-то мужчина, который перестал пить и спустя пару месяцев вернулся к бывшей жене. Тогда его крёстная люто ненавидела всех вокруг. Уточнить причину столь плохого настроения, Василий не стал, прекрасно осознавая, что это как объявление войны. Перебив её нотации, коротко рассказал историю, очень коротко, буквально лишь проговорив, что заступился за девушку и получил сотрясение, а они его вы́ходили и даже врача вызвали.
– Купи торт лучше вафельный, это нейтрально. Не надо всех этих бисквитов с розочками, просто вафельный с орешками и сходи к ним.
– Я думал цветы.
– Ты что на свидание идёшь! И вообще, лучше дарить, что можно съесть, если же повод грандиозный, тогда можно и цветы. Только никаких сувениров.
– Думаешь торт.
– Думаю торт.
– Займи пятьсот рублей.
– Так и знала. – Она пыхтела гневом, так что слышно было, как она гневно выдыхает.
– На торт. – Промямлил. Он уже обшарил карманы и свои, и родителей, обшарил углы и все альтернативные места для заначки, но после получение ренты прошло уже больше двух недель, поэтому денег не было и никаких сомнений быть не могло. Для его родителей, две недели обладание деньгами, слишком длительный интервал.
Крёстная открыла накрученная на бигуди, в повыцветшем халате, который был возможно, когда-то лазурным с яркими пионами, сейчас же был зеленоватым с тусклыми как её настроение оттенками цветов.
– Заходи! – Скомандовала она. – Ухты, как подсветили-то тебя. – Она оттянула его лицо к свету, рассматривая синяк.
– Уже сходит.
– Сходит… А вот если бы прибили?
– Не прибили же.
– Точно прибьют, точно! Не своей
