особенными – такими награждают самых дорогих кукол!
И улыбка – ее приветливая улыбка…
Владислав ойкнул – сигарета обожгла ему пальцы. Отбросив ее, молодой человек огляделся: он готов был провалиться на месте, но никто не сделал ему замечание, не посмеялся над ним. Никому до него и женского манекена нет дела.
Люди торопились мимо.
Пора было уходить. Но притяжение изысканного манекена в белой шубке странным образом не отпускало – напротив, еще сильнее привлекало его к себе. Смутное желание влюбленности вдруг коснулось Владислава. Он вдруг понял, что перед ним Галатея. Его Прекрасная дама. Сумасшедшая мысль выкрасть манекен и забрать его домой, поставить на подиум и смотреть на него часами пронзила и напугала. Да что с ним такое, в самом деле? Как же сильно разыгралось его воображение! Ничего подобного он не испытывал ранее. Но теперь точно пора уходить, пока полиция не решила, что он вот-вот решится на ограбление магазина.
Владислав отошел на квартал, на два, прогулялся по знакомым улицам. Он делал круги и петли, точно уходил от преследования, посидел в опустевшей кофейне – время шло к закрытию, – затем выбрался из тепла на свежий осенний ветерок, уже ночной, и сделал еще один крюк. К полуночи он вновь вышел на проспект с магазинами и залитыми холодным светом витрин пустыми тротуарами.
И вновь оказался у заветной витрины, залитой лимонным светом, вдруг ставшей ему такой необходимой. Вновь он стоял и смотрел на свою незнакомку, и чем дольше смотрел, тем яснее понимал, что уже видел ее прежде – очень давно, десять или сто жизней назад, и не просто видел, а хорошо знал. Наверное, у него, как у человека творческого, отлично развито воображение. Он просто был мечтателем и фантазером. Наверное, так…
Вытащив из кармана айфон, он снял искусственную даму в шубке со всех сторон. Теперь ее образ был запечатлен, и ему от этого стало спокойнее. Владислав Ольшанский точно знал, что завтра придет сюда снова. Для него это будет свиданием. Уже отойдя шагов на десять, он бросил прощальный взгляд на свою даму и затем уже, открыто прибавляя шаг, пошел прочь.
Он не заметил, как голова манекена, освещенная ярким лимонным светом, едва заметно медленно повернулась в его сторону. Улыбка стала хитрее, и ему в спину устремился взгляд уникальной пластмассовой куклы…
Осенняя муха резко и низко зажужжала у окна, ударилась в него, зажужжала еще сильнее и раздражительнее и вновь бессильно затихла, совершенно не понимая, как устроен этот подлый, обманчивый мир.
– Надо убить ее, – сказала Марина. – Она меня достала.
– Убей, – решительно кивнула Инга.
Но Марина только сокрушенно вздохнула – ее мысли были заняты другим. На муху не оставалось сил. Мерзавка на окне вновь подала голос. Резкая в движениях Инга сделала затяжку, оставила сигарету в пепельнице, решительно встала, подхватила стоявшую рядом табуретку, поставила ее у окна, мигом забралась
