решительным взглядом. Кажется, я уже готова была убивать только за то, что кто-то стоял на пути к свободе.
– Тебя никто не хочет убить. Ты здесь, потому что нужна, – склонился Макс, и на секунду показалось, что в его глазах мелькнуло нечто тоскливое. Как тогда, в ресторане, когда он «умирал» на моих коленях…
– Для чего? – отклонилась в сторону, ощутив его дыхание на коже. – Хватит говорить загадками…
– Об этом ты тоже скоро узнаешь. Если не будешь бунтовать, я стану оказывать тебе поддержку. В конце концов, ты здесь, чтобы помочь нам…
– Искалеченная?! – и ткнула ему в лицо рукой в пластыре.
Но он сочувственно улыбнулся, поставил ладони на край кушетки по обе стороны от меня и неожиданно поцеловал в локоть.
Я брезгливо поморщилась и, как бы ни болели мышцы, прогнулась под его рукой и спрыгнула с кушетки.
– Не преувеличивай, – тихо засмеялся он и оглянулся. А потом достал из кармана какие-то белые капсулы и протянул мне. – Это бонус за единственное испытание, которое ты прошла.
Я скептически глянула на его раскрытую ладонь.
– И что это?
– Обезболивающее.
Я сделала шаг навстречу и, сдерживаясь из последних сил, процедила:
– Скажи, сколько это продлится?
Макс замер на мне задумчивым взглядом, а потом отошёл за спину и распахнул дверь.
– От тебя неприятно пахнет. Иди в душ, и на завтрак. Ещё увидимся.
– Садист хренов! – прошипела я и, проходя мимо него, ударила по протянутой ладони так, что капсулы отлетели в стену.
Глава 8
Я так вымоталась, что под холодными струями воды почти ничего не чувствовала. К концу семи минут, выделенных на процедуру, еле смыла гель с тела одной рукой, чтобы не намочить раненую, на мытьё головы ни времени, ни сил уже не осталось.
«Может, и нужно было взять те таблетки… Даже если это наркотики… Хочется просто умереть…» – отчаянно думала, кое-как обтираясь полотенцем.
В одноразовых пижамах мы прошли в стерильный и всё же тюремный барак. В шкафу ожидала свежая одежда, идентичная предыдущей.
Все были разбиты, и никто не смотрел друг другу в глаза. Никто и словом не обмолвился до самой столовой. И нас действительно больше никто не сопровождал.
Мы молча расселись на негласно закреплённые места. Еды было уже не так много. Перед каждым стоял порционный поднос с дымящейся кашей, напоминающей клейстер с комочками, кусочек хлеба с маслом, какие-то орехи и напиток. Снова загорелся таймер.
– Неужели опять голодовка? – проговорила Первая, переливая кашу ложкой и шумно вздыхая. – Жрать охота, аж живот скручивает… А каши я ненавижу!
– А я после этих червей… есть не могу, – скривилась Вторая и отодвинула поднос. – До сих пор во рту этот мерзкий привкус…
«Её заставляли есть червей?!» – округлила глаза я, но положила в рот орехи и стала жевать, чтобы хоть как-то отвлечься.
