галки, ворующей крошки в уличном кафе.
– Зачем он вам? – спрашивает.
– Чтоб не быть таким придурком, как ты, – отвечает Саныч.
Саныч грубиян, да. Но это никого не шокирует. Напротив, вызывает интерес и перенос внимания в нашу сторону.
– Чего это я придурок? – ревет утробно Жилов.
– Потому что идиот, – спокойно завершает Саныч.
– Слышь, молекула, ты чего к людям лезешь? – строго спрашивает Жилова Вова Брагин.
Вова – человек авторитетный. Рядовой слесарь на заводе, здесь он почетный генерал. Приземист, не толст, но плотен и коренаст, как Вий, и голос его, хрипловатый, уверенный, всегда отличаем, как голос первой скрипки в оркестре.
Саныч исподтишка завидует ему, принижает, называя «Карапузом» – неосновательно и неостроумно. Зато обидно, хотя Вова виду не показывает. Его авторитет неколебим, и ему, а не Санычу, адресованы здесь все главные вопросы.
Жилов с Вовой – вроде бы друзья. Но Жилов, рычащий голос которого способен напугать обычного человека даже ясным днем, держится при Вове, как Пятница при Робинзоне. Или как шут при короле – по обстоятельствам.
– Кто это к ним лезет?! – заревел еще громче Валерка. – Спросил только про журналы.
– Какие журналы? – поинтересовался Вова.
– «Вокруг света», – ответил Саныч нейтрально.
Он-то знал: Вова всегда начеку.
– Лучше «Мурзилку» возьмите, – засмеялся Андрюха. – Интереснее!
Андрюха молод, худ, жилист и смешлив за троих. Гениальный жестянщик, он скромен, как всякий мастер. Но посмеяться любит и особых поводов для этого не ждет.
– Скажи еще, «Веселые картинки»! – подхватил Сашка Когтев, сам не зная, насколько он близок к истине.
Саша – пенсионер, но моложав без фальши, и задора у него не меньше, чем у Андрюхи. Повезло с генами. Но вид у него очень приличный, плюс очки, так что выглядит он как начальник средней руки, по ошибке затесавшийся в горластую банду малолеток.
– А что, плохой журнал? – закричал запальчиво Валерка. – Я его все детство смотрел.
– Только что смотрел! – засмеялся Андрюха. – А читать не пробовал?
– Ага-га! – передразнил Валерка хриплым басом.
– Чтобы читать, надо буквы знать, – заметил Вова Брагин. – А он вместо росписи крестик ставит.
– И тот кривой, – удачно добавляет Саныч.
Все радостно смеются.
Валерка тоже улыбается. Улыбка у него мальчишески-беззащитная, добрая-предобрая, и, не будь она украшена где золотой фиксой, а где дырой, ее можно было бы назвать очаровательной.
С чего начинается веселье, уже забыто. Я, правда, кошусь незаметно на Саныча, но он в этот момент он разливает вино и на меня упорно не глядит.
Разговор тем временем течет дальше.
Вова рассказывает анекдот «в тему» – про своего тезку, неувядающего
