Если ладони, протянутые к вам, не пусты, а в них лежат дары, то их нужно с благодарностью принять.
Ведь неважно, как мы перемещаемся, неважно, как общаемся.
Важно другое: вы не смогли принять эту мудрость и использовать её.
Вы не чувствуете связи с миром, не ощущаете его силу и, следовательно, не можете её применить.
Вы не расцеловали протянутых ладоней в благодарность, вы вырвали их, думая, что если столько всего было даровано, то сколько ещё можно урвать, скрытого от взора, силой и обманом. Не осознавали, что терзаете тело матери. – Он обвёл взглядом окружающую костёр темноту. – Не понимаешь? – гость укоризненно посмотрел на человека, покачивая головой. – Зачем создана машина, на которой ты работаешь? – И, сам отвечая на свои же вопросы, продолжил: – Чтобы рыть землю. А зачем её рыть? Чтобы выкопать руду, переплавить её в железо и сделать другую машину. Для перемещения в пространстве. Вскрыть вены земли, чтобы насытить свои машины её кровью, иначе они не поедут. Затем отравлять воздух дымом от крови сгоревшей в жерле машины. Для этого.
Иван кивнул, нехотя согласившись.
– Так ничего не надо было рыть, ничего не надо корёжить. Мы же перемещаемся без этих машин и общаемся между собой без телефонов. Теперь ты понимаешь, от каких знаний вы отказались? Вы позабыли, в чьих муках были рождены, мать свою позабыли.
Вам и этого мало, теперь вы терзаете её тело и душу, уничтожая друг друга. Зачем вам столько оружия? Кто вам угрожает? Никто, вы сами себе и угрожаете. А мы, как можем, пытаемся уберечь вас от безумства.
Теперь ты всё понял, всё осознал? – Леший утомлённо опустил голову на грудь, ссутулив плечи.
Иван пришибленно смотрел на него, опустошённый откровением гостя, терзаемый стыдом за все поколения пращуров, невольно осознав ту степень вероломства, что люди допустили к матери природе.
И, словно пытаясь хоть как-то искупить вину, а может сменить тему разговора, теперь уже и ему ненавистную, проговорил, задав вопрос и ответив на него:
– Леш, ведь мы им поможем? Непременно поможем.
Леший молча подбросил дров в костёр, затем, повернувшись, проговорил:
– Давай спать: полночи уже пролетело, а завтра много дел. – И, не дожидаясь ответа, повалился набок, свернувшись клубком.
Через мгновение в тишине ночи зазвучал лёгкий храпоток, переходивший в глубокое грудное дыхание.
Иван ещё долго ворочался на ароматном ложе из пихтового лапника, размышляя о том, что ему поведал ночной гость.
Ведь подумать только: ещё вчера он был обычным человеком, замкнутым в коробочку из надоевших забот пусть не совсем постылой, но всё же не очень интересной жизни, разбавленной чередой случайных событий, о которых и вспомнить нечего.
Разве что Машку, теперь уже бывшую жену.
Он до сих пор не понял, почему всё так получилось,
