пациентов хирург [15] Джеймс Брэбэзон. В комнате было много полок со стеклянными бутылочками и баночками, деревянных стоек для пил, ножей и ножниц. В воздухе висела ужасная вонь – смесь запахов разложения и гниения, пережаренной дичи и одеколона хирурга. Все это я отмечал вскользь, а сам смотрел только на то, что лежало на столе.
– Как я уже сказал, описание подходит, – снова заговорил Чайлд. – Но, может, вы предпочтете позвать кого-то? Может, слугу, который его знал? Тело не в самом лучшем состоянии. Это вам не венок из роз.
Я поднял голову:
– А я не цветочница. Пожалуйста, продолжайте.
Чайлд кивнул Брэбэзону, и тот поднял простыню.
У меня все поплыло перед глазами. Я стоял неподвижно, пытаясь принять этот удар. Я ожидал этого, но меня все равно будто переехало упряжкой волов. Тонкие черты лица Тэда распухли, но все же оставались мучительно узнаваемыми. Мой взгляд скользнул по его шее, по зияющей в ней дыре, бессчетным порезам и ссадинам на теле. Все эти раны казались нереальными, как картина с изображением замученного пытками святого.
Я тупо смотрел на Тэда, желая вернуть жизнь в его тело. Я хотел рухнуть на колени и молиться Богу, в существовании которого больше не был уверен. Я слышал звон в ушах, что иногда случалось из-за стресса. Мои уши пострадали во время битвы при Банкер-Хилле [16], где совсем рядом со мной била артиллерийская пушка.
– Это он, – услышал я свой собственный голос. – Это Таддеус Арчер.
Брэбэзон сочувственно улыбнулся мне. У него было худое узкое лицо, длинные темно-каштановые волосы он связывал сзади в хвост лентой. Поражали глаза: один голубой, второй карий. И оба с беспокойством смотрели на меня.
– Давно вы были знакомы, капитан Коршэм? – спросил он мягким голосом с шотландским акцентом.
– Больше десяти лет. Вместе учились в Оксфорде. – Мне казалось, что голос звучит откуда-то издалека и не похож на мой собственный.
– Он умер от того, что ему перерезали горло, – сообщил Брэбэзон. – По крайней мере, в конце все произошло милосердно быстро.
– Брэбэзон считает, что он умер незадолго до того, как мы его нашли, – пояснил Чайлд. – Ранним утром 18 июня.
– Об этом свидетельствует rigor mortis [17]. – Брэбэзон внимательно посмотрел на меня: – Капитан, не хотите ли присесть?
Прошлой ночью, представляя самое худшее, я предполагал, что Тэд умер, но не мог и подумать о таком варварстве, о такой жестокости.
– Боже праведный, его же пытали. – Я смотрел на гротескную метку у Тэда на груди. Кожа была обожжена, и на теле остался рисунок: полумесяц, перевернутый так, что рога указывали на юг, и линия с остриями наподобие короны. – Что это за дьявольщина?
– Тот, кто его убил, посчитал нужным клеймить его как негра, – пояснил Брэбэзон. – Это невероятно. Я никогда не видел ничего подобного.
– Переверни его, – приказал Чайлд.
Я сглотнул, увидев,
До XIX века хирург в Англии не считался «доктором», то есть не признавался как врач. У «врача» должно было быть университетское образование, а «хирург» обучался специальности, работая ассистентом практикующего хирурга. Им запрещалось переступать границы своего ремесла, выписывать рецепты и выполнять врачебные манипуляции.
Битва при Банкер-Хилле – первое крупное сражение между английскими и американскими войсками, произошло 17 июня 1775 года во время Войны за независимость.
Rigor mortis – трупное окоченение
