изоленту ножом перережу».
– Я тебя услышал, Аня. Я не шевелюсь.
– Это он сделал с твоей рукой?
– Да. Та сволочь, что сидит сейчас, задыхается и захлёбывается от собственной крови в своих лёгких!
– Я бы тебя и не бросила. Пришлось спрятаться от него на втором этаже, но не удачно получилось. Хотя и сама уже не знаю, наверное, удачно всё – таки. Терпи, сейчас ещё там, где ноги ленту разрезать осталось.
– Знаю я, что ты бы меня и так не бросила!
Встав и сняв с себя оставшиеся фрагменты хозяйственного скотча, Александр подбежал к стоящему в углу пулемёту Калашникова. Отсоединив магазин, тот произнёс: «Пусто! Ладно, ещё пара рожков есть. Неудобно с этим длинным стволом бегать, я твой возьму «АКСУ». Погоди секунду!». Токарев посмотрел на металлические тески, установленные на верстаке. Схватив двустволку, тот поместил её в них и зажал. Над верстаком висели разные пилы, одна из которых была как раз по металлу. Её снял участковый и стал отпиливать стволы ружья.
– Саша, что ты творишь? Тебе руку забинтовать надо, а то…
– Обрез тебе делаю. Просто… Не взводи все курки сразу, в следующий раз, окей?
– Я поняла уже, мне чуть отдачей руки не оторвало. Тебя перевязать надо!
– Давай я до конца отпилю стволы, приклад, и тогда будешь меня уже лечить, хорошо?
Анна посмотрела на левую руку полицейского, что обхватывала стволы ружья, и на которой теперь не хватало двух пальцев. Кровь с неё текла по обеим стволам и каплями ударялась о деревянный пол. Через несколько секунд о него ударилась также отрезанная часть от ружья. Саша извлёк из стволов две пустые гильзы и направился в сторону умирающего мужчины, что также сидел и продолжал издавать ужасные хрипы. На его поясе виднелся кожаный патронташ с патронами двенадцатого калибра. Участковый наклонился к маньяку, расстегнул на том ремень, извлекая из него подсумок. Самого же маньяка, тот схватив за рваную дробью спецодежду в области груди, потянул на себя и бросил на пол. Сумасшедший стукнулся лицом об бетон и пытался что – то нащупать под собой ладонью уцелевшей руки. Снарядив обрез ружья двумя охотничьими патронами, Александр протянул его Соловьёвой вместе кожаным патронташем, в котором было всего четыре патрона. Быстро вернувшись к верстаку снова, полицейский схватил с крышки того свой пистолет Макарова. Участковый резко развернулся и навёл «ПМ» в голову заражённой, маленькой девочке, которая продолжала сидеть связанная на стуле.
– СТОЙ! Не надо! Я не хочу потом это вспоминать всю свою оставшуюся жизнь. Я понимаю, что это уже не ребёнок. Не надо Саш, пусть это будем не мы!
– Хорошо Аня, тогда пусть это будем не мы!
Полицейский в последний раз посмотрел на лежащего, дёргающегося и хрипящего мужчину, отвернул от того свой взгляд и захлопнул металлическую дверь. В верхней ее части имелась металлическая щеколда, которую
