Литературный альбом: Москва – Санкт-Петербург. Классики. Наставники. Коллеги. Друзья. Дмитрий Каралис
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Литературный альбом: Москва – Санкт-Петербург. Классики. Наставники. Коллеги. Друзья - Дмитрий Каралис страница 29
Гранин состоялся. И был счастливым человеком. Он говорил, что надо радоваться каждому прожитому дню, и радовался…
Вечная память!
2. Борис Стругацкий: "Читаю много, но по обязанности"
Писательский клуб в доме Набокова. «Невское время», 15. 04. 2008 г.
Накануне своего юбилея классик отечественной фантастики Борис Стругацкий стал гостем "НВ"
Книги братьев Стругацких, Аркадия и Бориса, более тридцати лет писавших в содружестве, вошли в золотой фонд российской литературы. "Страна багровых туч", "Гадкие лебеди", "Трудно быть богом"", «Стажеры», "Пикник на обочине", "Сказка о тройке", "Улитка на склоне", "Жук в муравейнике", "Понедельник начинается в субботу", "Волны гасят ветер" – этими произведениями зачитывались генсеки и президенты, космонавты и школьники. Братья Стругацкие стали духовными лидерами нескольких поколений молодежи, их творчество дало мощный толчок развитию отечественной фантастики, породило огромное количество подражателей. Сегодня Борис Натанович СТРУГАЦКИЙ отмечает 75-летие.
– Борис Натанович, с каким чувством встречаете эту дату?
– Со смешанным. Дни рождения я люблю, а юбилеи – нет.
– Нет ли разочарований в том, как развивается земная цивилизация, как развиваются события на Земле?
– Ничего такого уж неожиданного в масштабе человеческой истории, по-моему, не происходит. Впрочем, время наблюдения так ничтожно мало в названных масштабах, что и выводы сколько-нибудь серьезные я бы делать не рискнул. Полжизни прожили под угрозой ядерного коллапса цивилизации, худо-бедно – перемоглись. Теперь – угроза организованного терроризма в глобальном варианте. Тоже, я полагаю, переможемся. Проблема определена, вполне однозначна, ясно сформулирована – с такими человечество справляться умеет.
– Что тревожит более всего? Что вы не приемлете категорически?
– Времена категорических суждений и безусловной нетерпимости давно миновали. Но ложь, особенно официальную, освященную государством, ненавижу, пожалуй, по-прежнему. И боюсь. Потому что любая несвобода построена именно на лжи и на невозможности эту ложь опровергнуть.
– Что радует?
– Непрекращающиеся пока, к счастью, приступы здоровья – как общественного, так и личного.
– Хотелось бы вам что-то изменить в своей жизни, если бы вдруг представилась такая фантастическая возможность? Например, написать нечто, от чего в свое время отказались? Или, наоборот, не писать того, что написано и издано?
– Нет, ничего такого в голову не приходит. Мы писали книжки получше и похуже, но ничего такого уж «непростительного»,