Подошел он к коню, глядит сумка к седлу приторочена. Дай, думает, погляжу что там. Открыл сумку а там зеркало лежит и ножницы, и бритвенный прибор. Погляделся отшельник в зеркало( первый грех), борода – то не ровная. Решил подровнять, взял ножницы стал ровнять.( Второй грех) Сколько ни стриг все не ровно получается. Плюнул, взял бритву и побрился. Погляделся в зеркало: «Да я еще не старый человек! Что – же это я в лесу живу? Поеду – ка в деревню, с людями хоть поговорю».– Сел на коня и поскакал. Подъезжает к деревне, глядит молодежь хороводится.
Решил и отшельник с ними повеселиться. Пошел в круг, стал петь, танцевать. Потом давай к девкам свататься. Какой не предложит идти за него та и соглашается! Загордился конечно. Вот выбрал самую красивую:
– Пойдешь за меня?
– Пойду.
Ну что, поехали венчаться. Тут не далеко и церковка нашлась. Заходят в церковь. Отшельник, в церковь заходя, что-то даже и не перекрестился. Чем- то отвлекся. Поп их сразу венчать стал. Отшельник перед тем как венец – то на голову надеть возьми и перекрестись. Вдруг все пропало. Не стало ни девки, ни попа, ни церкви. А стоит он под сосной возле своей хижины, на суку висит веревка с петелькой. И он ту петельку уже наладился себе на шею накинуть.
Испугался отшельник, стал креститься и молиться, да в грехах каяться. А только сколько ни молился, ни постился чертей с тех пор видеть перестал.
Глава 3
Мама
Мама родилась в многодетной семье Саховых. ( Многочисленной и поныне .) У мамы было четыре брата, да три сестры. Мужики Саховы отличались характером независимым и гордым, любили показать свое я, покозырять умом и деловитостью; жен же своих «не шибко праздновали», и выпить были не дураки. «Как интересно у Саховых, три брата и все на Мэ: Михаил, Митрий и Миколай».– Петр, младший, родился позднее и воевать ему не пришлось по молодости лет. Не воевал и Михаил, служил где – то в Сибири. Николай, мой крестный, воевал танкистом, горел в танке, получил контузию . Дядя Митя был кавалерист, участвовал в Сталинградской битве. Но все вернулись домой живы и почти здоровы, как ни странно.
С Михаилом у отца часто случались раздоры. Теперь я понимаю почему – один отсидел семь лет в лагере, другой служил кажется в лагерной охране. Дело иной раз доходило до драки. (По пьянке, конечно.) Дрались насмерть. Вначале бил один, а другой стоял опустив руки, ни как не обороняясь, затем бил он, а первый стоял не шевелясь. Практически после каждого удара противник падал. Так поочередно и хлестали друг друга, поднимались, били, падали. Отец был старше и слабее здоровьем, потому всегда проигрывал, то есть, не мог подняться уже после очередного удара. Мне было жалко его до слез, но что я мог поделать? «Погоди парнишки вырастут, они тебе дадут за меня!» – грозился отец. Дядя Михаил только усмехался в ответ.
Мы выросли; и как – то вел я домой пьяненького дядю Михаила под руку; и он вспомнил угрозы отца: «Дак щё, Петро, вырос? Давай отомсти за отца». – Честно говоря руки чесались. Но передо мной стоял слабый
