В суматохе кто ни будь обдерет себе бок соском от камеры- не беда, заживет как на собаке. Накупавшись вдоволь, идем домой; камера катится перед нами. Иной раз дойдем уже до переулка, уж до дома рукой подать; как кто ни будь заорет: «А пошли опять купаться ?!»– И мы поворачиваем назад. И то, вон какая жарынь, пока шли не то что согрелись, перегрелись; самое время искупнуться.
Братики не были ни жадными, ни ябедами, ни нытиками. Впрочем и все наши патцаны были орлами, иного не позволял наш неписаный кодекс чести.
Когтя
Володя Когтев отличался от нас хулиганистостью, бесстрашием и склонностью к авантюрам. Когтя учил нас дворовым песням. « Я верю, друзья, что милиция спит. И сторож давно половинкой убит. На пыльных витринах пустых магазинов останутся наши следы».– Любил он так же « А на кладбище все спокойненько» Высоцкого. Откровения об отношениях полов мы так же узнали от него.
Однажды мама купила ему игрушечный кортик; Вовка вышел с ним на улицу. Мы по очереди брали его в руки, вынимали из ножен, рассматривали. Игрушка нам не понравилась, была бесполезной; лезвие совершенно тупое, округлое, из мягкого алюминия. Одним словом детская игрушка, а мы уже большенькие. И тут Кога краем глаза засек, проходившую мимо, Лизку. Выхватив кортик из ножен, он кинулся к ней с криком « Заежу!»– Завопив на всю улицу, Лизка устремилась к дому, Вова за ней. Мы кричали ей, что кортик игрушечный, что Вовка шутит, ни чего не помогало. С криком заскочила она в свою ограду и захлопнула тесовую калитку.
В последствии ни кому так и не удалось переубедить ее. Даже и по сей день можно услышать от нее историю о том как с длинным, острым ножиком гнался за ней Когтя.
С годами выяснилось, что Вовка оказывается был влюблен в Лизавету, и таким оригинальным способом показывал свое неравнодушие. Действительно, ведь ни за какой другой девчонкой он не гонялся по улице с обнаженным кортиком в руке, значит выделял ее из среды подруг. Сердцу не прикажешь.
Вовкина мама работала в больнице медсестрой, и регулярно ходила в ночные смены; а Вовка оставался дома один. Поэтому накануне ночного дежурства Мария Александровна поочередно обходила наших родителей и просила что бы мы ночевали сегодня с ее Володей. На такие ночевки собирались мы человека по три- четыре. Боже мой, что мы творили. Вольная волюшка, ни каких взрослых, и мы буквально переворачивали все в доме вверх дном. Играли в войну и прятки, заводили музыку на всю громкость, учились танцевать и пробовали курить. Спать укладывались далеко за полночь. Утром прибираться было некогда да и не охота. Представляете в какой кавардак попадала Мария Александровна, приходя с работы. Не помню как она вышла из положения, но оргии наши ночные вскоре прекратились.
В доме у Коптевых увидел я впервые редкие для того времени вещи – полированную мебель, зеркало трельяж, радиолу на тонких ножках с кучей пластинок. То были милые песенки 60-х годов: «Под железный звон кольчуги», «Последняя электричка», «Черный
