извиниться. Мне сказали, что вы справились сами. Меня задержали срочные дела, а куда подевался Парменид, которому я поручил зарыть могилу, ума не могу приложить.
Он осмотрелся вокруг, с большим одобрением кивнул и подошел к письменному столу, за которым я в ту минуту сидел.
– Да, вы тут все здорово обустроили, – сказал он, беря с моего стола том «Симплициссимуса»[9], который только что сдала Богота́ Джиццери́я.
– Это – в знак извинения.
Он залез в карман пиджака и вынул белый пакетик, который положил передо мной.
Я приоткрыл его и постепенно вытянул фотографию, наподобие того, как поступают картежники в баре, когда достают козырный туз. Я старался сдержать биение сердца, возраставшее по мере того, как лицо Эммы сантиметр за сантиметром возникало под моими пальцами. Эмоции были столь сильны, что я предпочел отложить фотографию напоследок, когда останусь в полном одиночестве; я положил пакетик в ящик стола.
– Конечно, если бы я приложил свою руку, вышло бы гораздо лучше. Немного бы подрумянить щеки не повредило, ну, и губы подкрасить. Если хотите, время еще есть.
– Спасибо, Марфаро, не беспокойтесь, родственникам сгодится и так.
Он снова осмотрелся вокруг и стал обследовать помещение: подошел к стеллажам, пощупал их дерево и даже раскрыл несколько книг. С верхнего этажа донеслись голоса.
– Народ, я вижу, заходит…
– Да, порядочно.
Он о чем-то задумался.
– А если, допустим, кто-то захочет купить себе книгу, куда он должен в Тимпамаре идти?
– Никуда, у нас нет книжных магазинов. Кое-что попадается в газетных киосках, но ничего существенного. Ближайшее место – районный центр.
Марфаро что-то замышлял.
– Ну ладно, я пошел… – сказал он, как будто вспомнил о неотложном деле.
– Еще раз спасибо за фотографию.
Марфаро махнул рукой:
– Не за что, не беспокойтесь… это я вам благодарен за то, что зашел сюда.
Я подождал, пока он выйдет, и убедился, что за мной никто не наблюдает, выдвинул ящик и, пряча пакетик под письменным столом, достал из него фотографию. Я поверить не мог, что держу фотографию Эммы, слегка увеличенную по сравнению с той, что на памятнике. Костяшкой пальца, чтобы не оставлять следы на глянце, я обласкал ее черты.
Вечером, перед сном, я взял с комода посеребренную рамку с образом святого Акария, вынул святого и вместо него вставил фотографию Эммы. Получилось прекрасно. Я протер ее бархоткой и поставил на пустую пыльную тумбочку из ДСП, крашенную под орех, тридцать на тридцать сантиметров, пустое пространство которой было, как в периодической таблице, заполнено новым элементом.
И небывалым облегчением.
С ней я не чувствовал себя одиноким.
Утро обещало быть спокойным. Илия пошел со мной в заброшенную
«Симплициссимус», или «Похождения Симплициссимуса» (1669) Ганса Якоба Гриммельсгаузена – первый образец немецкого плутовского романа.
