все еще кипела жизнь. Часовой стоял спиной ко мне, и из-за этого я не могла разглядеть его лица. Я видела лишь его фирменную красную мантию, на рукавах которых был узор в виде засечек часов. На спине же красовались золотые часы, замершие на отметке 12. Мне трудно было понять, что Часовой и мужчина делали, но я более-менее отчетливо слышала их разговор.
– Мои люди совсем скоро будут готовы к наступлению. Вы подготовили план? – спросил Часовой.
Он басил, говорил грозно. Казалось, будто кто-то дует в горн.
– Да, конечно. Основной отряд зайдет с севера, после чего диверсионный отряд подорвет заряды, и мы нанесем им поражение, отвоевав северный район. Территории в пригороде уже поддержали нас, так что не исключена помощь с других фронтов. Город будет наш. – это был благородный голос того же мужчины, только без хрипа и скрежета.
– С чем мы можем столкнуться?
– Мэра поддержат несколько взводов полиции и отряды ополченцев, однако преимущество будет на нашей стороне. Если мы сможем грамотно окружить город и захватить всю промышленность, то мы выиграем эту войну.
– Нам нужно взять под контроль все посты снабжения и склады как можно скорее.
– Наша задача не уничтожить город, а именно взять его под контроль. Мы не должны расходовать на сооружения много взрывчатки, она пригодятся нам для дальнейшего ведения боя.
– Я понимаю… Но в экстренной ситуации мы должны быть беспощадны. Не скупитесь на бесчеловечные приказы. Вы в первую очередь военный, а не человек.
– Я буду действовать согласно обстоятельствам, господин Часовой.
– Хорошо, господин Юзерфаус.
Юзерфаус… Теперь я знаю фамилию. Осталось узнать имя.
– Вы свободны. Пока что. – сказал часовой и махнул в сторону Юзерфауса рукой.
После этого я отошла от замочной скважины. Все, что было дальше, для меня было как тумане.
То, что я смогла вспомнить фамилию, – уже хорошо. Так значит, у этого человека есть ответ на вопрос, кем я была до революции. Но все-таки я пропустила обеденный перерыв и работать я буду голодная. Мы с коллегами местами на производстве. Я отработала четыре из семи часов в состоянии сильнейшего изнеможения. Я не знаю, как я вообще проработала так долго. Один из моих коллег осмыслил то, о чем я говорила днем. Я еле различила негромкий щелчок – он активировал взрывной механизм. Я обладала инстинктом самосохранения, чего не могу сказать об остальных сотрудниках. Я рванула с места и прижалась к полу, чтобы меня не задело осколками. Боже, боже, боже! Резкий звук. Ударная волна. Куча осколков. Парочка все-таки задела мне спину. Я стиснула зубы и еще несколько секунд лежала без движения. Я не хотела осматривать место происшествия, потому что знала, что ничего хорошего не увижу. Мое любопытство взяло верх. Блять…
По всему цеху были разбросаны осколки машины и человеческие останки. Ноги, руки, чьи-то
