Монти, – резкий контраст с атмосферой турне. С вершин восторга я рухнул в пучину отчаяния.
Монти страдал от острого остеоартрита, поразившего обе передние лапы. Собака не отвечала ни на лекарственное, ни на хирургическое лечение. Я испробовал все, но безрезультатно. Пес страдал, и мы с его семьей решили больше его не мучить. Выступая на арене О2, я постоянно думал, что не сумел спасти Монти. Я говорил о надежде, но сердце мое обливалось кровью, ибо я давно знал Монти. Он стал моим другом, и я должен был усыпить его сам, держа за лапу, и поддержать его семью во время прощания.
Входя в кабинет, я знал, что меня ждет печальный долг. Когда в дверь позвонил наш менеджер Брайан, я подумал, что он хочет меня поддержать, поздороваться после завершения турне или подшутить над моей немотой, но по его лицу я понял, что дело было в чем-то другом. Обычно яркие шотландские глаза Брайана потускнели, а приподнятое настроение сменилось зловещей вялостью. Я сразу понял, что меня ждут дурные известия, но не предполагал насколько дурные. Брайан сел напротив, печально посмотрел на меня, глубоко вздохнул и протянул плотный белый конверт с ярко-синими буквами RCVS. Никто из ветеринаров не радуется подобным посланиям: они всегда несут дурные известия.
RCVS – Королевский колледж ветеринаров-хирургов – главный управляющий ветеринарный орган Великобритании. Я глубоко уважаю эту организацию и бесконечно благодарен ей за возможность заниматься любимым делом и помогать животным-компаньонам и всем, кто их любит. Я горжусь честью быть послом ценностей этой организации и делать все, что в моих силах, чтобы поддерживать ее моральный кодекс, доброе имя и хорошую репутацию ветеринаров в обществе. Но в тот момент сердце мое оборвалось. Я непонимающе смотрел на Брайана. Даже если бы я мог говорить физически, то не знал бы, что сказать. Брайан тихо сказал:
– Простите, что принес дурные известия.
Это письмо с кучей документов он получил несколько дней назад, но, зная, что это меня страшно расстроит, и не желая нарушать программу турне, он дождался сегодняшнего утра. Четыре ветеринара (ни с кем из них я не был знаком лично и никогда не встречался) обвинили меня во врачебной нечистоплотности. Они утверждали, что я действовал не в интересах животного, которого, по их мнению, следовало сразу усыпить. Меня обвиняли в «чрезмерном лечении» на грани «экспериментирования». Авторы письма утверждали, что я действовал из эгоистических побуждений: меня больше интересовала самореклама в программе «Супервет», чем здоровье и благополучие моего пациента. По их мнению, мои действия пагубно сказались на репутации профессии ветеринара в глазах общества. Авторы письма потребовали полного дисциплинарного расследования. В зависимости от исхода мне грозило временное отстранение от работы, а то и полный запрет на занятие ветеринарией, хотя эта профессия была для меня смыслом жизни, сколько я себя помнил.
Мозг мой и весь мой мир взорвались. Мозжечковая миндалина вспыхнула. Вскрыв конверт,
