style="font-size:15px;"> Солнце начало клониться к закату. Не прошло и дня, а она уже устала от стараний сохранить перед этим парнем лицо. Он был утонченным там, где она была неотесанной; он был ученым, а она певичкой; он говорил загадками, от которых болел ее необразованный ум.
– Полагаю, ничего подобного я не слышал, – сказал Цзэнь так искренне, что Лань стало очень сложно на него злиться. – То, что ты постоянно спотыкаешься и падаешь, говорит о том, что ты не подключилась к потоку ци. Ты должна чувствовать бороздки земли, поднимающийся корень сосны, движение к луже воды.
– О, я их почувствовала, – проворчала Лань. – Я почувствовала все это на своем лице, когда упала.
Цзэнь проигнорировал ее.
– Будь внимательна. Не важно, насколько велик твой внутренний потенциал, без тренировок и дисциплины ты ничего не добьешься. Пока не научишься двигаться, ощущая ци вокруг себя, не сможешь перейти к следующему этапу.
«А следующий этап – это печати», – подумала девушка, с жадностью скользя взглядом по его рукам в черных перчатках. В чайном домике она никогда не рвалась выполнять тяжелую работу или учиться, а в данный момент мысль о том, чтобы провести несколько дней, уткнувшись лицом в корни бамбука, была просто невыносима.
Так что Лань театрально вздохнула через нос и схватилась за живот.
– Я приложила максимум усилий, уважаемый практик.
Цзэнь вскинул брови:
– Так теперь я «уважаемый практик»?
– Господин уважаемый практик.
– Кажется, мы примерно одного возраста. Так что нечего называть меня «господином».
– Ну, ты определенно ведешь себя как один из них, – парировала она. В ответ на раздраженный взгляд, который Цзэнь бросил в ее сторону, Лань надулась. – Я плохо себя чувствую. У меня ежелунное кровотечение. Может, мы… может, мы поедим и найдем для меня местечко, где я помедитирую и выучу несколько печатей?
На щеках Цзэня появились два розовых пятна, которые стали расползаться вниз по шее, пока все его лицо не приобрело оттенок унижения.
– Я… ты… ежелунное… – пролепетал он, делая шаг назад. – Да. Ты отдохни… здесь… а я пойду… еда…
Он развернулся и тут же скрылся за деревьями.
Фыркнув от смеха, Лань присела, опершись спиной на бамбуковый стебель. И это все? Следовало подумать об этом раньше. Девушка слышала истории о том, как набожные ученики, будь то воспитанники монастырей или практики, давали клятву вести целомудренный образ жизни, оставив позади все материальное и греховное.
«Какая досада, – подумала она, закрывая глаза и устраиваясь поудобнее, – с таким-то красивым лицом, как у него».
Когда Лань очнулась от дремоты, сгущались сумерки, влекущие за собой кромешную ночную темноту.
«И воздух тоже изменился», – подумала Лань, выпрямляясь и плотнее запахивая черный плащ практика. Дело было не в запахе и не в том, что теперь,
