отступивший в сторону перед тобой, ожидавший меня столько зим – он предлагает мне свое сердце, и я чувствую, что могу ответить ему. Сын твой вырос, как ты и говорил, смелым и доблестным, стал главой семьи, а вскоре станет и прекрасным воином. Теперь он идет своим путем. А я – своим… Простишь ли ты меня?
Заря разливалась над лесом чистейшим мягким золотом.
* * *
Особняк Фрозенблейдов помнил множество гостей, но не каждый был встречен с таким отчаянным внутренним трепетом. Айслин сидела в своих покоях, скованная, прямая, бледная, а в груди ее бушевал вихрь. Эйверет на полу у ее ног ловил ее взгляд, сжимал ее руку в своих ладонях, и она не могла оттолкнуть его.
– Воистину ли готов ты связать свою жизнь с моей? – шептала Айслин. – Что если ты бежишь за той, что не была еще замужем за воином, не пережила Последнюю войну, не управляла домом и не вырастила чужого тебе сына?
– Готов ли!.. – горячо отвечал он. – Я знаю тебя и готов отдать тебе свою жизнь без остатка!
– Женящийся на вдове отдает более других. Тебе придется оставить свой род и присоединиться к Фрозенблейдам. Главой же семьи все равно останется мой сын. А когда у него родится первенец, мы с тобой покинем наш дом и станем частью старшей семьи – здесь или в Эстадрете.
– Я часто представлял себе это, – улыбнулся он. – Сына твоего воспитал бы я как своего, чужой ли он мне? Его ли не приму главой семьи? Зазорно ли иметь главой столь доблестного эльнора?
Айслин опустила голову, чтобы скрыть дрожь на губах. Преданные бирюзовые глаза пытливо заглядывали в душу, надеясь отыскать выстраданный, долгожданный ответ. Молчание становилось нестерпимым. Бегло улыбнувшись, она вскинула на Эйверета умоляющий взгляд:
– Вот-вот станет он мастером и воином. Обождешь еще немного, пока утихнут первые волнения, и я скажу ему?..
* * *
Холодное голубое небо было бледным. Изморозь в этот день так и не растаяла, и шаги сопровождались хрустом травы и промерзшей земли. Проследив взглядом за парящим над полем вороном, он приложил к губам бутыль.
– Наль, здесь есть горячее, – окликнул от костра Меральд.
Запрокинув голову, Наль позволил огненной воде пролиться в глотку, стиснул зубы, стараясь поменьше морщиться.
– Не прибегай к этому утешению слишком часто, – заметил, проходя мимо, один из старших воинов. – Иначе оно превратится в твое проклятье.
Наль закрыл глаза.
Они вынуждены были перенести помолвку. Молодой Фрозенблейд вскоре проявил себя как превосходный воин, и стал востребован на самых разных границах и полях сражений. Оживление орочьих контактов с троллями заставило умножить дозоры. По одному из городов путников не выпускали. В воздухе повисло глухое ожидание приближающейся бури. Он вернулся из похода всего на несколько дней, чтобы увидеть близких и снова вернуться в строй.
Как
