На мгновение она встречается с ней взглядом, с ее холодными, опустошенными глазами, в которых разом смешалось все и сразу – недоверие, страх, любовь и презрение. Хэвен не понимает, как можно испытывать все эти противоречивые чувства одновременно, но у мамы это как-то получается. А потом мама отводит взгляд и прочищает горло.
– Тебе плохо из-за большой потери крови. Ты потеряла много крови, – она делает акцент на слове "ты".
Хэвен начинает лихорадочно вспоминать все, что произошло в ванной.
Зеркало разбилось. Она разбила зеркало. Попыталась собрать осколки и порезалась. Она смотрит на туго затянутую бинтами левую руку, а затем переводит взгляд на тонкую прозрачную трубку, ведущую к капельнице.
Как она могла потерять так много крови? Ведь рана была неглубокая…
– Доктор сказал, у тебя недостаток железа… Возможно, анемия, – произносит мама будто в ответ на ее мысли.
– Анемия? Нет у меня никакой анемии!
– Я не знаю, Хэвен, я не знаю! Я уже не знаю, что думать!
Мама вскакивает и встает около окна, скрестив руки на груди. Венка на ее лбу сильно пульсирует. Теперь Хэвен вспоминает, где и когда видела такую же бурю эмоций на ее лице. В то утро, когда она проснулась в больнице после передозировки снотворными. От позвоночника по ее телу медленно растекается холодный липкий страх.
– Мам, ты все не так поняла. Я этого не делала. Я… Я не знаю, как это все произошло.
Она знает, что мама ей не верит. На ее месте она бы тоже себе не поверила. Улик слишком много, и все против нее. Она вела себя странно в последнее время. Нездорово переживала смерть Клавдии и не переставала вспоминать о Джеймсе. Прогуливала школу и завалила все возможные тесты. А после их ссоры она убежала в ванную и… Конечно, мама думает, что она нарочно разбила зеркало, нарочно поранилась, возможно, пыталась навредить себе.
– Мам, я говорю правду. Я не знаю, как объяснить то, что происходит…
Ее голос обрывается. Она и сама не верит своим слова. Но сказать маме правду? Как? Как объяснить ей то, чего она сама не понимает? Какие бы доводы ни пришли ей сейчас в голову, все кажутся Хэвен бредом.
– Тебе не стоит стараться, Хэвен, – мама снова поворачивается к ней; ее голос теперь звучит твердо. – В конце концов, моей вины во всем этом больше, чем твоей. Так что мы с тобой вместе должны исправить ошибки.
Медленно она делает глубокий вдох, на мгновение прикрывает глаза, а затем садится рядом.
– Я не злюсь на тебя.
– Мам…
– Подожди, дай мне договорить, ты задашь вопросы позже. Я не злюсь на тебя. Ты моя дочь, и этого уже ничто не изменит. И мою любовь к тебе тоже ничто не изменит. Но именно потому, что я люблю тебя, я боюсь за тебя. И я боюсь принять неправильное решение, когда буду думать, что делаю все тебе во благо, а на самом деле…
– Как то решение, которое ты приняла одиннадцать лет назад, когда увезла меня из дома?
Она удивляется тому, как уверенно
