что твой отец.
Хэвен трудно сдержать слезы. Сколько раз после смерти брата она пыталась заговорить с мамой о нем? В какой-то момент она перестала пытаться, закрылась в себе и даже не задумывалась о том, что творится в душе у мамы.
– Это было круто, мам, правда, – они обнимаются, и Хэвен почти забывает о боли. – Правда, спасибо…
Ее прерывает резкий звонок телефона. Стоило давно поменять Rammstein на что-то более спокойное.
– Извини, – Хэвен вытаскивает телефон из-под подушки и уже собирается нажать на кнопку отбоя. – Я потом отвечу, это неважно…
– Нет, нет, нет! – мама быстро проводит ладонью по щеке, вытирая слезы. – Ответь, это твоя подруга. – Она встает, направляясь к двери. – Я на самом деле рада, что ты нашла здесь друзей; общение со сверстниками очень важно в твоем возрасте, особенно сейчас, когда… – она делает паузу, перед тем как закрыть за собой дверь. – Ну, ты поняла. Мы обязательно поговорим с тобой еще, позже.
Секунду Хэвен смотрит на закрывшуюся за мамой дверь, а потом подносит телефон к уху.
– Ками? У тебя получилось?
Ответом ей служит лишь тишина, и Хэвен уже собирается перезвонить Камилле, как вдруг подруга начинает говорить.
И когда Хэвен слышит ее голос, то вспоминает, что последний раз в нем было столько страха много лет назад, когда Камилла рассказывала ей про монстра, вылезающего из шкафа.
***
– Сначала расскажи, что произошло.
– Сначала помолчи и выпей это.
Хэвен косится на белесоватую мутную жидкость в термосе, но все же делает осторожный глоток.
– Ну и как?
– Гадость! – Хэвен кашляет, но делает еще один глоток. – Не понимаю, как бабушке удавалось заставлять меня пить это в детстве, когда мама даже не могла уговорить меня съесть кашу. – Ты это… просто заварила?
– Ага, как чай. Надеюсь, сработает. Ты что-то чувствуешь?
Хэвен морщится от резкой боли в животе.
– Да. Я чувствую, что меня сейчас вырвет.
– Только не на мою блузку от Burberry.
Хэвен слышит смех и вдруг понимает, что это она смеется. Все вокруг внезапно начинает казаться ей очень смешным.
– Ясно все с тобой. Надеюсь, эти кувшинки не галлюциногенные.
Камилла ложится с ней рядом, укутывая ее в одеяло, как ребенка. И Хэвен больше не смешно, теперь ей невероятно сильно хочется спать.
– Останешься на ночь? – бормочет она, отметив про себя, что немного путается в словах. – Завтра вместе пойдем в школу…
– Не думаю, что тебе можно будет пойти в школу, – Камилла, тихо посмеиваясь, укутывает ее теплее. Хэвен так уютно, так хорошо, совсем как в детстве, когда бабушка укладывала ее спать. – Но, конечно, я останусь, не могу же я бросить тебя в таком состоянии.
Камилла говорит что-то еще, но Хэвен
