чтобы человек с приличным заработком покупал подобную мерзость? Объясните мне наконец.
– Могу вам одно сказать: не нравится – отвернитесь. Какое вам дело до этого?
Он бросил на Кирая иронический взгляд и добавил:
– Так что вы хотели, любезный?
– Поступайте как знаете, – повернулся на стуле книжный агент и взял из хозяйской пачки сигарету «Дарлинг».
– Разрешите, дружище Бела?
– Да, конечно. Угощайтесь! Все угощайтесь, – предложил хозяин трактира собравшимся. – А что касается мундштука господина Дюрицы, то я, право, не знаю, что и сказать.
– Ладно бы еще из вишневого дерева был или из янтаря. Но всю жизнь пользоваться такой дрянью! Ну и вкус у вас, черт возьми. Порвите да выбросьте вы его, и воздаст вам Господь. Я завтра же принесу вам взамен янтарный мундштук, видит Бог, принесу, только избавьтесь от этой мерзости ради всего святого.
– Пощадите своего друга, маэстро, – заметил хозяин трактира. – Уж не хотите ли вы и впрямь до конца дней своих курить через этот мундштук?
Дюрица вскинул брови, скорчил говорившему насмешливую, но незлую гримасу и с поразительной точностью спародировал Швунга:
– А что, если в самом деле хочу? Однако, чтобы доставить удовольствие вашему дорогому эйропейскому другу, клятвенно обещаю на смертном одре разорвать эту штуковину на куски. – Он указал на мундштук и, продолжая пародировать книжного агента, вопросил: – Вы довольны, мой дорогой друг?
Все, кроме Кирая, рассмеялись. Да фотограф сидел, все так же погруженный в какие-то размышления, и на его худом, бледном лице по-прежнему проступал румянец.
Дюрица закурил. Сонливость как будто пропала с его лица. Взгляд, однако, оставался ленивым, как и движения, что стало заметно, когда он подался вперед. Не приглашая других, он осушил свой стакан, не спеша поставил его на стол и обратился к столяру:
– Итак… Что я обо всем этом думаю? Вы об этом хотели спросить, сударь мой?
– Да, да, – с готовностью кивнул Ковач.
– Я думаю, было бы неплохо, если бы дружище Бела подал нам еще вина. Лично я хотел бы закончить вечер, как обычно, вином с содовой – большим шпритцером, если дружище Бела ничего не имеет против.
Дружище Бела поднялся. Собрал пустые стаканы и выжидающе посмотрел на фотографа, у которого оставалось еще немного вина на донышке.
– Так у вас, значит, будет сегодня отменный ужин, господин Кирай, – сказал столяр, отгоняя от себя дым «Дарлинга». – Только вы не закончили о том, как будете готовить грудинку. Сами готовите или жена?
– Разумеется, готовлю я, в точности так, как я начал рассказывать. Стало быть, когда шпиговка закончена, мы берем некоторое нужное количество начинки, ибо мы ведь готовим фаршированную грудинку. Точнее, сперва нам нужно начинку сию приготовить.
Фотограф накрыл свой стакан ладонью:
– Благодарствую. Вы были очень любезны, пригласив меня к вашему столу, но я, пожалуй,
