я водила карандашом по бумаге. Послеполуденное солнце грело спину. Потребовалась куча времени, чтобы уговорить Сантино взять меня на природу, дабы я могла нарисовать хоть что-то, помимо интерьера нашего дома и заднего двора.
К счастью, он отвез меня в парк недалеко от особняка, но теперь вел себя так, словно меня нет.
Я бросила на него очередной косой взгляд. Он стоял в нескольких шагах, скрестив руки на груди, и осматривал территорию. Любой, у кого есть капля здравого смысла, понял бы, что он – мой телохранитель
Я чертила карандашом по бумаге, стараясь передать острую линию подбородка Сантино и зловещий хмурый облик.
Уже долгое время я предпочитала рисовать только Сантино, о чем он, конечно же, не подозревал.
Оставалось лишь представить, что бы он сказал, если бы узнал, что все вылазки в различные места не имели смысла, поскольку я рисовала лишь его. Иногда я брала на себя смелость и изображала Сантино в одежде прошлых веков, давая волю творческому потенциалу. Сегодня я выбрала для телохранителя ковбойские сапоги и шляпу.
Взгляд Сантино остановился на мне, и, как обычно, резкий блеск в его глазах вызвал у меня дрожь во всем теле. По спине пробежались мурашки. Никто другой не заставлял меня испытывать подобное. Уж точно не мальчишки-ровесники, которые ведут себя по-ребячески.
Все вокруг хотели угодить мне. Я легко могла привлечь людей на свою сторону, но социальные навыки были бесполезны против упрямства Сантино. Он решил возненавидеть работу и, следовательно, меня, и не позволял себе принять другую точку зрения.
Но я не глупа. Я знала, что нелепо влюбляться в Сантино по многим причинам, главной из которых являлось то, что между нами десять лет разницы. Но я иногда мечтала о том, что будет, когда я стану старше.
Снова сосредотачиваюсь на рисунке, заштриховывая парней-ковбоев. Погруженная в свои мысли, я слишком поздно поняла, как на меня упала тень. Вскинув голову, увидела, что Сантино пристально смотрит на меня и рисунок.
– Тебе не следовало малевать меня, – прорычал он, вырывая бумагу из блокнота.
– У тебя ярко выраженная челюсть. Она привлекает внимание, – оправдывалась я.
Было ясно, что Сантино считал, что я сошла с ума.
– И какого черта ты выставила меня ковбоем?
Я пожала плечами:
– Мне надоело изображать тебя в джинсах, рубашке и кожаной куртке все время.
Сантино покачал головой, что-то пробормотав себе под нос, и разорвал рисунок на части.
– Эй! – закричала я, вскакивая и пытаясь выхватить у него из рук клочки бумаги.
Бесполезно. Сантино попросту загородил меня и спокойно скомкал обрывки в крошечный шарик.
– Не рисуй меня, Анна. Я очень сильно разозлюсь, если мне придется отчитываться перед доном, потому что он нашел провокативные рисунки в твоей комнате.
– И чем это отличается от твоего обычного настроения? – надменно спросила я. – Ты практически Сердитый кот
