из своих фантастических глубин.
Болеро
Жил-был человек, сама ординарность, нечто среднестатистическое, уныло подчиняющееся обстоятельствам, и вдруг в один прекрасный день серость его и заурядность открываются ему во всей своей космической неприглядности. Боже ты мой! Какая тоска! «Что сделал я с высокою Судьбою?» Хватит! Хватит! Хватит! Нет больше сил глотать прокисшее пойло будней, хватит знать свой шесток, хватит по одёжке протягивать ножки, хватит пить из своего маленького стакана! Другого хочется! Абсолютно другого! Зверски хочется. До смерти! Чёрт побери, понурый серый ишак, ну, давай, взбрыкни однажды и сотвори нечто из ряда вон выдающееся. Просияй и умри! Человек яростно меряет шагами свою комнатёнку, бормочет что-то, берёт в руки то одну вещицу, то другую, отшвыривает их, подходит к компьютеру, неожиданно для себя напяливает наушники, ищет что-то мышкой, находит, садится в своё вертящееся кресло и закрывает глаза.
Это Равель, «Болеро». Великолепная, мгновенно завладевающая всем существом мелодия: Там-тата-там, та-та-тири-та-та-там, тата-там, тата-там, тата-таааа! Та-тири-тата-там, та-тири-тата-та-тата-тата-там! Та-та-тим-там-а. Тааам! Та тири…
Нет уже никакого понурого ишака. Диковинные картины встают перед глазами сидящего в кресле, видится ему…
…Дорога. Иду я, безвестный путешественник, из Басры в… в… ну, в Хафр-эль-Батин, например. Да всё равно куда! В рваной одежонке, с посохом и сумой. Давно иду.
Бесконечные пески. Зной. Иду, с огромным усилием переставляя ноги. На зубах песок, в башмаках песок. Песок даже, кажется, и в извилинах мозга. К счастью, впереди вырисовывается прохладный оазис. Это прибавляет сил. Немного потерпим и погрузимся в сладостную лень. Вон уже видны хижины, утопающие в цветах, пальмы и апельсинные деревья. Там – вода! Не бывает оазисов без воды. Вот уж напьёмся, так напьёмся! Достигаю той самой дюны, за которой вырисовывался оазис, и что же – раскалённая желтизна раскинулась до изломанного песчаными волнами горизонта. Обманулся. Обманулся наивно и простодушно. Бедный старый осёл! Опять приходится медленно и трудно переставлять ноги. Пот заливает глаза. Ничего. Ничего. Спасение в упорной однообразной, но почему-то придающей сил мелодии, которой как будто живёт и дышит всё вокруг: Там-та-та-та, та-та тири-та-та-там-та-та-та! Соблазнительное видение не было издевательством, оно было милосердием – давало силы. Без миражей пустыня была бы унылой и бездарной выходкой природы. Скорей бы образовалось из горячего воздуха впереди что-нибудь новое, ещё лучше прежнего. Скорей бы!
Боже мой! Не успел подумать, и пожалуйста – голубая гладь воды, крылатые яхты, по берегам разбросан целый город, с башнями, дворцами и храмами, весь в зелени рощ и в пёстром кипеньи цветников. Дамы с собачками томно вышагивают в уютных улочках, прячась от солнца под разноцветными шёлковыми зонтиками. Фонтаны! И до всего до этого – рукой подать! Мощной ликующей волной вливаются в меня новые силы. Вперёд, вперёд, рано сдаваться!
