align="center">«Муха жужжит в кулаке…»
Муха жужжит в кулаке,
А я —
Большой зверь.
Для меня
Дом,
Как глубокий сон,
Упаковка,
Стружки…
Но вдруг
Лбом вышибает дверь
Вестник
И трясет за плечо:
«Проснись!
Вот тебе ключ
От грозы и бури,
Что скажешь,
То сбудется,
Говори!»
Я не хочу!
Я не хочу называть тебя,
Молния.
Я не хочу тебя,
Молния.
Глубокий сон,
Как глубокий снег.
1965
«Я всю жизнь говорю: «нет!»…»
Я всю жизнь говорю: «нет!»
К моим губам приколочено: «нет».
А голова кивает: «да».
А рука повторяет: «да»,
Чего же ты смотришь на меня?
Гляди, я обструганная – наяґ.
Гляди, я напуганная – наяґ.
А ведь было за что ругать!
А ведь было за что пугать!
1967
Наставники
Наставник – тот, кто хранит юность
и хоронит юность.
Пришел несмышленыш ко мне,
Как к иконе на стене.
Он ждал от меня мановенья руки,
Слова мои, как щенок, лакал.
А я по земле чертила круги,
А я смотрела на облака.
И там, где стоял он, розовощек,
Вьется сейчас только легкий дымок.
К чему мне теперь моя рука?
К чему мне теперь мои слова?
1967
«Да здравствуют встречи…»
Да здравствуют встречи,
Лицом к лицу,
И вкось,
И ожогом,
И как перед Богом,
И как в атаке —
Рубец к рубцу.
1964
«Сколько гипсовых отливок…»
Сколько гипсовых отливок
Слов дебелых и пустых!
Сколько парубков счастливых!
Размахнулись, да ы-ых!
Берегитесь! Ненароком
В воздухе рука застынет.
Это – памятника взмах.
Идолы и вас не минут:
Вот они стоят уроком
На жестоких площадях.
1967
«Утром выпал…»
Утром выпал, —
Бело, бело, —
Лебединое крыло,
Без единой черной отметины.
Все вокруг прибрано, метено…
Как в первый день творенья, светло.
Что написать на нем —
Какое великое слово?
К полудню стек в яму,
Пустой, как зеркало.
1967
«Какая большая, какая тяжелая…»
Какая большая, какая тяжелая
Голова подсолнечника
У человека.
Он весь ушел в свою голову,
А голова все глядит на солнце,
Глядит на горячее желтое солнце.
Какая
