Ильич сам хотел бы знать.
Он поднялся с пола и вышел в коридор. Необходимо вернуться в кабинет-студию, нельзя оставлять разгром. Что-то или кого-то он в кабинете-студии растревожил, и идти туда сравнимо с неминуемой встречей с бичом…
…Смотритель подкатил стул к столу. Обстановка вроде спокойна. Осталось подобрать перочинный ножичек. Он присел и заглянул под стол. Ножичка под столом не оказалось. Виктор Ильич лёг и внимательно осмотрел пол. Ножичка нет. Для верности смотритель ощупал карманы костюма, но он точно знал, что ножичек после бегства остался в кабинете.
– И где он? – Виктор Ильич почувствовал себя Машей-растеряшей.
Время неумолимо сокращалось, нужно что-то решать.
«Если я его не вижу, значит, его не увидят и посетители… или же ножичка здесь попросту нет», – решил Виктор Ильич и поднялся. Забрав исписанные листки и положив на стол чистые, он покинул кабинет.
В своей квартирке на цокольном этаже Виктор Ильич снял трубку телефона и набрал номер.
– Здравствуй. Это я, – сказал он матери погибшего писателя. – Нужно встретиться.
Саша Клинов был ранним ребёнком, незапланированным. Мать родила его в восемнадцать. Для молодых людей неожиданное известие о беременности не стало чем-то выбивающим из колеи. Володя Клинов, не раздумывая, предложил Надежде руку и сердце. Они поженились. Витя стал свидетелем на свадьбе. Но, в отличие от молодожёнов, Виктора внезапная жизненная пертурбация ввела в депрессию, кульминацией которой стал академический отпуск и призыв в армию… А вот неожиданная, в двадцать три года, смерть (часто ли бывает смерть ожидаемой?) единственного сына просто вышибла семью Клиновых из пресловутой колеи. Отец Саши схлопотал первый инфаркт, а Надежда Олеговна едва не наложила на себя руки. Но, слава Богу, слабости не поддалась, сделала усилие и продолжила жить. Она всегда была эффектной женщиной, и решила, что останется такой ради памяти сына. Показывать горе на людях не в её правилах. За стойкость (ну, конечно, не только за неё) Виктор Ильич любил Надежду Олеговну. Для него она являлась психологическим якорем. Когда что-то в его жизни шло вразнос, он всегда находил в Надежде поддержку, опору, мудрого советчика. Иногда ему было достаточно просто побыть рядом (благо, что Володя это понимал и не ревновал, по крайней мере, не подавал виду). И когда погиб Саша, Виктор Ильич тоже был рядом. Кто-то должен был заняться организацией похорон, поминок. Кому-то надо было общаться с прессой, отвечать на бесконечные звонки, разгребать почту (как бумажную, так и электронную), решать юридические вопросы и прочая, прочая, прочая. Этим занимался он. А ещё он исполнял роль якоря. Стал тем самым якорем, каким была для него Надя. Володя, лёжа в больнице, не мог ничем помочь жене. И Виктор Ильич ощутил на себе какая это непростая задача – быть якорем для кого-то двадцать четыре часа в сутки. Даже для самого близкого человека. Только люди, способные быть якорем друг для друга, создают поистине счастливые семьи.
