style="font-size:15px;"> щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни щепу верни верни верни верни верни верни ВЕРНИ ВЕРНИ ВЕРНИ
15
В этот раз Виктор Ильич очнулся с чудовищной болью в кистях, она пульсировала и обжигала до локтей. Пальцы с силой сжимали «Waterman» и неистово продолжали выводить «ВЕРНИ» на листке, разрывая бумагу. Рука не слушалась, сейчас (даже в полном сознании!) она не принадлежала хозяину. Виктор Ильич хотел криком кричать, но из горла выдавливался позорный писк. Округлившиеся глаза разве что не вываливались из орбит. Тело трясло в лихорадке, будто пальцы сжимали не ручку, а оголённый провод на триста восемьдесят вольт.
– Хорошо, – прошептал он.
– Хорошо! – сказал смотритель.
– ХОРОШО!!! – проорал Виктор Ильич.
И «Waterman» замер в руке. Боль прошла, а казалось, исчезла совсем. Трясущейся рукой он вынул щепку из внутреннего кармана и положил на исписанный «верни щепу верни» листок.
Стоило щепке лечь, как стол мгновенно вспыхнул огнём, начисто спалив волоски на руке смотрителя. Он быстро откатился от стола. Как в детстве зажмурился, веря, что всё плохое минует, если не видеть. Губы самопроизвольно зашептали «Отче наш».
Виктор Ильич перекрестился и медленно открыл глаза.
На столе был идеальный порядок. Три листка и стальная ручка «Waterman» для поддержания видимости жилого помещения лежали так, словно писатель вот-вот сейчас придёт и начнёт писать новый роман или рассказ. Лишь пахло палёным. Виктор Ильич принюхался, запах шёл от его руки. Он устало слез со стула, вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Он чувствовал себя атлантом, держащим небосвод. Ещё немного, силы оставят его и небо рухнет. Всё время, когда он сидел за столом в отключке, камера упорно продолжала писать белый шум. Программисты не обнаружили сбоя в системе, но и объяснения феномена не предоставили. То есть проблему не решили. Сегодня на короткий срок он был в сознании и видел, как рука выводит «щепу верни щепу». Более того, он чувствовал, как нечто заставляло выводить на бумаге слова. И ничего не мог с этим поделать. Им манипулировали. Виктор не знал пока утверждение это или вопрос. Сейчас его больше волновало, записала ли камера хоть что-то, кроме проклятого белого шума.
Виктор Ильич спустился в комнату охраны.
Запись не порадовала ничем. Он, конечно, питал надежду, но особо не рассчитывал на успех. Что бы это ни было, оно умело хранить секреты. Одна из самых очевидных версий расследования смерти Александра Клинова – самоубийство. Но никто из близких эту версию не принял. Виктор Ильич в их числе. Но сейчас, после происшедшего, закралось сомнение. Если Саша, сидя за бузиновым (бузиновым, мать его!) столом постоянно испытывал подобный стресс, мог ли он остаться в здравом уме?
Виктор Ильич вернулся в квартирку,
