день. Тася стала истово молиться и бить поклоны. Девчонки сначала смотрели на неё с удивлением, но затем подбежали к ней, сначала Шурочка, а потом Нина. Обе обняли её и Шурочка заплакала.
– Дочки мои, молитесь, обращайтесь к Богу, и он вас обязательно услышит.
– Обращаться – это как, просить чего-то? – уточнила Нина.
– Конечно, нет. Надо просто верить, что он вам поможет.
Шурочка внимательно слушала, сразу перестала плакать и решила заняться своими более важными делами – её ждали куклы. У каждой из сестер они были свои, любимые, для которых Таисья нашила всё необходимое: платьица, фартучки, маленькие одеяла, подушечки, покрывала, полотенца и салфетки. Кое-что она даже вышила, как у взрослых. Все ждали Василия к ужину.
Шура и Нина. Каша. 1928 г.
Разница по годам у Шуры и Нины выходила совсем небольшая, всего два года. Поначалу этим пользовалась, конечно, старшая сестра. Потом, в юности и дальнейшей жизни они частенько вспоминали историю про манную кашу.
Родители держали корову – кормилицу Дуньку. Это стоило великих трудов, но без неё было никак не прокормиться, зато дома всегда водилось молоко, творог, масло, сливки и сметана. Девчонок требовалось «поднимать», растить, а значит, кормить. Всё это молочное изобилие больше предпочитала старшая, а младшая обожала только манную молочную кашу.
Мать всегда варила девчонкам разные каши, но с манной кашей была проблема – манную крупу в магазинах не продавали, её доставали по случаю, к праздникам или на рынке, втридорога. Манную крупу Таисья хранила в амбаре, в небольшом закрытом сундуке, в холстяном мешочке. Это удобно, на свежем воздухе, в защищённом месте и подальше от детских глаз. Дело в том, что если бы была такая возможность, манную каша Шура бы ела каждый день, и не по одному разу.
– Мам, сегодня воскресенье, ты с вечера поставила квашню, значит, будет праздничная стряпня, а ты будешь варить нам с Ниной мою любимую кашу? – с утра канючила младшая.
– Шура, ты забыла, я ведь на неделе её уже варила, – напомнила Таисья.
– В воскресенье всё равно положено, я знаю. Ты так всегда делаешь.
Шура сидела в кухне на лавке, у окна, поглядывала на прохожих в проулке и вела наблюдение за матерью, вернее, «вымарщивала» любимое блюдо.
– Нине-то хорошо, она своего молока с утра надулась. А обо мне кто подумал?
– Ладно, сходи в амбар, отсыпь в плошку крупы. Ты знаешь, где она хранится, да смотри, не просыпь.
Повторять свою просьбу не требовалось, трехлетняя крепенькая Шура мгновенно соскочила с лавки и шустро направилась во двор, накинув на себя для видимости теплую шаль. Вернувшись, она снова уселась у окна и стала внимательно наблюдать весь процесс варки любимого лакомства.
Дома стояло много посуды, но готовую кашу, политую конопляным маслом, мать почему-то всегда выливала в одну
