она шевелила медленно, будто продолжала пребывать в царстве Морфея. Она разлепила глаза и хотела было зевнуть, но застыла с разинутым ртом при виде дома.
– Вот так роскошество! – высказала она свою первую за день мысль и, решив, что на этом довольно, опять замолчала.
Офелия же, хоть и рисовала в воображении, насколько чудесным может быть жилище графа, почувствовала себя совершенно не к месту перед этой мрачной громадой с каменными вазонами на крыше и пышным гербом на фронтоне. Ей вдруг стало совестно и за старый родительский экипаж, и за нелепую брошь камеристки и даже за свою любимую шляпку, но стыд быстро сменился суеверной тревогой. Ночной час и безлюдность придавали усадьбе сходство с угрюмой крепостью, и гостье мерещилось, будто садовые статуи таращатся на нее, как горгульи с соборных стен. Непроизвольно рука метнулась к груди, чтобы нащупать рубиновый крестик – драгоценный мамин подарок и оберег от всякого зла.
Вдруг парадная дверь распахнулась, и Офелия вздрогнула, надеясь увидеть закутанную в плащ фигуру хозяина. Но на крыльце появилась пожилая полноватая дама, которая, заметив обескураженную гостью, заулыбалась:
– Добро пожаловать в Рэдклифф-Холл, дорогая! Идемте скорее в дом: совсем продрогли на улице!
Ночная прохлада действительно давала о себе знать, и девушка с удовольствием последовала за благообразной дамой, бросив на прощанье взгляд Джонатану – бог знает, когда они свидятся снова! Пиббоди, немного проснувшись, поплелась за ними. По дороге провожатая представилась как родственница графа, миссис Элизабет Карлтон.
Проходя в полутьме по колоссальных размеров холлу, мисс Лейтон поразилась мерцанию хрусталя на люстре и мраморной лестницей, волной вздымавшейся к большому окну и там разбегавшейся в два ручейка. В отсутствии вкуса нового опекуна было не упрекнуть! Хелен Пиббоди тоже выразила восторг, гортанно и звучно.
В парадной гостиной – просторной комнате с лиловыми креслами и веселым огнем в очаге – ждала горничная, веснушчатая рыжая девушка. Ее взгляд с интересом скользнул по гостьям, прежде чем она сделала реверанс и поспешила принять пальто и шляпку Офелии. А у той усталость точно рукой сняло, и она желала лишь одного – встречи с хозяином.
– Лорд Рэдклифф не сможет вас принять, дорогая, – вздохнула миссис Карлтон, угадывая мысли Офелии. – Он только сегодня возвратился в имение и сразу лег спать.
– Как жаль…
– Если желаете, можно собрать ужин. Вы, верно, проголодались с дороги.
Не успела Офелия деликатно отказаться, как камеристка ее пробасила:
– Благодарю! Мы бы не прочь! – и глаза Пиббоди заблестели, будто в них капнули масла.
– Постыдились бы людей утруждать на ночь, Пиббоди! – шепотом отчитала Офелия и, повернувшись к миссис Карлтон, добавила: – Я, с вашего позволения, лучше бы тоже легла.
– Разумеется, бедняжка, вы ведь так утомились! – кивнула сердобольная
