тарелку, замерзшие пальцы впервые за несколько лун ощутили тепло. В ночлежки по весне пробиралась сырость, тогда мерзли даже кости.
Хельга схватила мальчишку за тонкое запястье, слегка склонившись над ним:
– Ты же знаешь, мальчишка, к кому в оруженосцы пошел? – спросила она тихим голосом.
Дуг посмотрел на нее счастливыми карими глазами:
– К человеку, который кормит меня похлебкой, госпожа, – ответил он.
– Так знай – он проклят, – Хельга совершенно не умела хранить секреты. Хотя она не считала своим долгом хранить то, что хранить не обещала. Фолкмар никогда не просил держать его тайну в секрете, потому как знал, что женщины, даже самые сознательные, обязательно когда-нибудь все разболтают. Окончательно он в этом убедился, когда одна немая прачка выдала тайну своего господина, ходившего к ее сестре на ночную побывку. Выдала она ее несколько раз, чтобы об этом уж точно узнала вся страна.
Когда Фолкмар нечаянно отдал концы и воскрес прямо на глазах у Хельги, та и сама не говорила некоторое время. Однажды она попросила его умереть на глазах у остальных, чтобы ей поверили. Но старик никогда не умирал нарочно, он все же считал, что смерть – сокровенное, священное действо, которое нельзя выставлять на потеху толпе. Особенно, когда это твоя собственная смерть. С тех пор прошло много времени, и все забыли и про него, и про ее рассказы.
– Он стар, госпожа. Но разве старость проклятье? – спросил Дуг, ожидая, что его отпустят и он наконец сможет утащить еду.
– Я видела, как он умирал и вставал вновь, – прошептала Хельга, – Его старость самое настоящее проклятье. Видят боги, они даровали людям возможность уйти, когда придет их час. А кто-то из них забрал у него такую возможность. Хлебнешь ты с ним горя, уж поверь мне. Уходи сразу, как только он посвятит тебя в рыцари. Если посвятит… Своего слугу-то он так и не удосужился.
– А сир Фолкмар заплатил за похлебку? – спросил Дуг.
– Заплатил, – опешила Хельга.
– Тогда отдайте мне ее, меня ждет сьер.
Хельга отпустила запястье мальчишки.
– Ишь, какой дерзкий, – проговорила она с недовольством, – Ницель-то был повежливей. Иди и делай что хочешь. Охота мне советы давать для таких, как ты.
В то время как Великий Воин вразумлял других богов, Дуг сосредоточенно поглощал кусочки мяса и овощей.
– Ты пропустил начало, – сказал Фолкмар, – Но это не беда. Эту байку можно послушать в первом попавшемся храме. Правда, там будет не так смешно. Обычно на этом моменте Воин не дает тумаков богам, а разговаривает чинно и грозно. От проповедей может свести зубы, и если это увидят клирики, то тумаков получит Хельга. И эти трубадуры тоже.
– Только Воин не послушал Безумного и сохранил ум, – запихивая похлебку за обе щеки, проговорил Дуг, – Это я знаю. И вразумил остальных.
– Видимо, часто вы воровали по храмам, раз отложилось в голове, – ответил Фолкмар, – Но не говори с набитым
