покрыл всё. Но это была преждевременная радость соотечественников Грубеша. Кочеванов моментально вскочил на ноги и принял боевую стойку».
У меня стало легче на сердце. Я решил сделать передышку в чтении «подпольной» литературы и на мгновение почувствовал себя в атмосфере действующих вулканов, о которых говорил учитель. Однако в то время я был твердо уверен, что мне никогда не быть исследователем и не видать лавров известного географа академика Берга. Поэтому безропотно сошел с проложенного этим великим ученым пути и вновь нырнул носом под парту. До победного нокаута, который уготовил противнику Кочеванов, оставался всего лишь один абзац… И тут я сам был «сбит» с позиции «ударом» преподавателя.
– Геннадий Шатков, – строго сказал он, – иди к доске и расскажи о последнем извержении Везувия.
Я так растерялся от неожиданности, что вышел из-за парты с последней главой злополучного романа. Удостоверившись, что с его страниц не «пахнет» ни Везувием, ни гибелью Помпеи, учитель вывел в дневнике жирную «двойку», отобрал остатки «Боксеров» и выставил меня за дверь…
Ошеломленный происшедшим, я растерянно постоял у двери, затем, сделав спокойное лицо, отправился домой. Я знал, что для боксера главное – это воля. А в том, что я буду боксером, для меня теперь сомнения не было. Мое решение было твердым.
Во время летних каникул произошел случай, который еще больше укрепил мое намерение заняться боксом. В пионерском лагере под Зеленогорском было немало ребят из нашей школы. Я неплохо играл в футбол, хорошо бегал и прыгал и вдобавок уже поднимал «пудовку». Помню, один парень из старшего отряда постоянно задирал наших девчат, а ребятам, которые вступались за них, отпускал подзатыльники. Это было нестерпимо. На «военном совете» решили проучить наглеца. Но как? Он ведь выше любого из нас, да пожалуй, и сильнее.
– Может, «темную»? – раздался чей-то голос.
Все посмотрели друг на друга, сомневаясь.
Бить, так по-честному. А кому бить, пусть решит жребий.
В тюбетейку были брошены бумажки. Сосед подтолкнул меня:
– Давай, Гена, первый тащи. Ты у нас самый сильный.
Аргумент веский. Я протянул руку, вытащил. Кто-то заглянул через плечо, закричал:
– Вот здорово! Генка будет его бить!
В душе у меня появились на этот счет сомнения, но деваться было некуда. Оставшиеся до отъезда дни были посвящены тренировкам. Учили меня все. Один из пионеров немного занимался боксом. От него я впервые в жизни узнал, что надо целить не только в лицо, но и в живот. Такие удары нарушают дыхание. В день отъезда мы поймали этого парня возле автобуса. Посмотрел я на него, и сердце у меня екнуло. Уж очень длинный. Не подавая вида, я сказал:
– Давай отойдем в сторонку. Вопросы к тебе есть.
– Это… какие? – спросил парень запинаясь. Он явно испугался.
Потом, не дожидаясь ответа, быстро побежал
