кричали, "помоги ему" и горький дождь сменяло солнце. И всё страшное всегда заканчивалось, и всегда хорошо. "Ведь хорошо – это умно." Как говорили они.
А зачем делать плохо? Плохого на небе и так порой бывает слишком много. Наш мир не станет ещё ярче и светлей, если мы погасим другие на небе. Облака чужого горя перекроют нам наше солнце. Делай хорошо всем на свете и все на свете будут делать хорошо тебе. Так людской мир станет похож на наш. Ну, если до этого в него не прилетит что-то большое… может, даже с кем-то большим.
Мальчик лет пяти лениво проснулся, потянулся, улыбнулся. Его зовут Адик и у него всё хорошо. Сон час в его садике только что закончился. Его глаза смотрели на других таких же, как и он. Дети с самыми разными подкожными цветами. Только Адик мог "видеть" этот второй цвет. Одни были светло красные, как спелый гранат. Другие оранжевые как мандарин. Дети отличались чем-то ещё. Цвета волос, глаз, кожи, но это было не так интересно, да и не важно совсем. Дети из другого мира… назовём их "маслята", чтобы не путать с просто детьми. Сам Адик их словами никак не называл. Маслята скоро заметили, что они – самые светлые, мягкие и правильные. Но, так как они были слишком скромные и наивные, они приняли мысленную доктрину – «Мы можем и не видеть их настоящие цвета, вдруг их кожа или наши глаза меняют истинный цвет? Ведь может оказаться так, что мы не лучше их. Честно хвалим себя за эту аккуратную мысль, но не считаем себя лучше, мы можем ошибаться». Маслята пока не научились говорить. Всё это они заключили в образ и сохранили у себя внутри. Теперь они просто верят в то, что это правильно. Верят, но не знают этого. Что бы заключить веру в знание, нужны слова, а они не знают нужных слов.
Длинным днём, они видят во снах возможности сделать детей такими же, как они – светлыми и такими же маслеными. Ведь самих масля сколько не режь, сколько не протыкай мягкое сердце, таких вечно свежих, вечно незаплесневевших тел. Раны их затекут и исчезнут, а дети убегут, с плавящимся в груди ножом недоубийцы, в своём бессмертном сердце в свой смертный дом и всё пройдёт. Так же правда лучше, чем просто умереть, оставив вместо себя черную плесень сомнения?
Адик открыл глаза. Он опять задумался, о чем-то не совсем непонятном даже ему. В то время, пока другие дети во время обеда делали из корок хлеба пистолеты и стрелялись. Справа раздался резкий звук, как из-за другой стороны аквариума. Он звучал, как взрыв баллона газа, в чьём-то доме из новостей. Это был просто крик другого ребёнка, прямо за плечом Адика. Испугавшись, Адик обернулся и увидел направленный в него черный пистолет из ржаного хлеба. Тут он услышал смысл слова: «убит!»
Через пару игр с друзьями, его забрала мама.
На улице тяжёлый, серный воздух. Чёрный талый снег и облупившиеся серой костью, жёлтые дома. Адик с мамой ехали домой в тёплом такси. Папа опять не смог забрать их. Он ведь пожарник, опять дом загорелся. Людей спасает, значит. Тут Адик вспомнил недавний обед, в голове закричало слово «убит!». Он знал, что такое смерть из
