шагах одна от другой.
– Кончил! – отвечал молодой человек высокого роста, в военном сюртуке и кавалерийской фуражке. – Только, воля твоя, по-моему, лучше стреляться на плаще. Два шага!.. по крайней мере надобно четыре.
– Эх, полно, братец! что за ребячество. На, возьми, подсыпь на полку.
– Позвольте спросить, – сказал секундант француза, человек средних лет, который, судя по выговору, был также иностранец. – Я желал бы знать по крайней мере причину вашей дуэли.
– А на что вам это? – спросил офицер, подавая своему товарищу другой пистолет. – Приколоти покрепче пулю, братец! Да обей кремень: я осечек не люблю.
– Мне кажется, – возразил иностранец, – что я, будучи секундантом, имею полное право знать…
– За что мы деремся?.. – перервал офицер. – Да так, мне надоела физиономия вашего приятеля. Отмеривай пять шагов, – продолжал он, обращаясь к кавалеристу, – Не угодно ли и вам потрудиться?
– Но, милостивый государь! мне кажется, что если вы не имеете другой причины…
– Имею, сударь! Ваш приятель – француз. Прошу отмеривать пять шагов.
– Еще одно слово, господин офицер. Мне кажется…
– А долго ли, сударь, вам будет казаться? Я вижу, вы любите болтать; а я не люблю, и мне некогда. Извольте становиться! – прибавил он громовым голосом, обращаясь к французу, который молчал в продолжение всего разговора.
– В самом деле! – вскричал кавалерист, – что за болтовня! Драться так драться. Вот твое место, братец. Смотри целься хорошенько; да не торопись стрелять.
Оба противника отошли по пяти шагов от барьера и, повернясь в одно время, стали медленно подходить друг к другу. На втором шагу француз спустил курок – пуля свистнула, и пробитая навылет фуражка слетела с головы офицера.
– Черт возьми! этот француз метит хорошо! – сказал сквозь зубы кавалерист. – Смотри, брат, не промахнись!
Раздался второй выстрел, и вмиг вся левая рука француза облилась кровью.
– Эх, братец! – сказал кавалерист, – немножко бы полевее. Я говорил тебе взять мои пистолеты. Какая, черт, стрельба без шнелера![33]
Прошло еще несколько секунд; сердце Рославлева почти перестало биться. Расстояние между поединщиками становилось все менее; вот уже оставалось не более шести или семи шагов… вдруг раздался третий выстрел.
– Ты ранен? – вскричал кавалерист.
– Нет, – отвечал офицер, взглянув хладнокровно на правое плечо свое, с которого пулею сорвало эполет. – Теперь милости прошу сюда к барьеру! – продолжал он, устремив свой неподвижный взор на француза.
– Je suis mort![34] – промолвил вполголоса раненый.
– Боже мой! он истекает кровью! –
приспособления к спусковому механизму (
Я погиб (
