, находящейся на севере Некоей вымышленной страны. По многим причинам благоразумнее будет называть этот вымышленный город вымышленным наименованием “П”. Подобных городов в подобных странах неисчислимое множество – больших и малых, как и подобных историй, посему не вижу особого смысла делать какую-то четкую временную привязку в виде года или числа, потому что в данном контексте это не имеет особого смысла.
Глава 1. Утро
Под конец сентября, в одно промозглое утро, человек проснулся не по обыкновению своему чрезвычайно рано. Хотя нельзя сказать наверняка спал ли он, скорее пребывал в некоем помутненном состоянии – то проваливался в сон, то, вздрагивая, приходил в себя. В его голове, лежащей на тощей влажной подушке, блуждали постоянно путающиеся между собой мысли о вещах, собранных накануне в походный рюкзак, которые он купил буквально вчера в одном спортивном магазине, предварительно насмотревшись видео, набитых рекламными интеграциями. Сам процесс поиска и выборки нужной, или вернее сказать – правильной информации сам человек сравнивал с попыткой выжать из ссаной тряпки чистую питьевую воду прямо себе в рот.
И вот теперь все эти покупки, чередуясь в его помутненом рассудке, неведомым образом то медленно исчезали в непроглядной тьме, то так же неспешно появлялись вновь в одном и том же нескончаемом перечне: спальный мешок, туристический коврик, топорик, фонарик, палатка, КЛМН, зарядка для телефона с внешним аккумулятором, спички, соль, марганцовка с глицерином, баллончик газа с горелкой, пара пачек гречи, пакет сухарей, три банки тушенки, походный фильтр, небольшое полотенце, аптечка со средствами гигиены, нитки с иголкой и запасной комплект одежды. Но самое главное, что никогда не ускользало из его круговорота мысли – это документы, собранные в один файлик и уложенные в самый низ рюкзака. Он очень надеялся, что никто не будет спрашивать его про них, но не взять эту кипу бумажек с собой, как ему казалось, было нельзя.
Сложно осознать точное количество времени, которое человек находился в этом похожем на транс состоянии – на грани сознательного и бессознательного, потому что само время превратилось в тянущуюся комкообразную субстанцию, вытекающую из рук сквозь пальцы, оставляя за собой след из липкой слизи.
Он резко всколыхнулся, увидев комбинацию цифр в слепящем его непродранные от полусна глаза экране своего старого и еле живого телефона, кусочки стекла из которого постоянно вонзаются в кожу.
Мысли в голове нервно спрыгнули с кровати на пол и затопотали в бесноватой пляске.
– Через пол часа откроется метро, нужно встать. Я должен успеть в пустые вагоны, проскользнуть мимо сонных надзирателей. – Человек вытянул в стороны свои дрожащие конечности, растопырив пальцы врозь. – Надеюсь, что в такую срань они будут еще полудохлыми мухами жужжать по вестибюлям. – Он скинул с себя одеяло и сел на край, поставив ноги на холодный пошарпаный паркет.
Если немного приглядеться к его постельному белью, покрытому россыпью всевозможных пятен, словно испещренная псориазом кожа, то по неотстиранным разводам и подтекам можно было бы определить не только рацион питания этого молодого человека, но также и провести подсчет тому немногому количеству особ из дейтинга, которое, по весьма случайным обстоятельствам, оказывалось у него в кровати. Хотя кровать – это громко сказано, не смотря на то, что служивший ему спальным местом крохотный и не уютный диванчик, с которого свисают ноги и голова упирается в трухлявый подлокотник, казался здесь просто исполином. Он словно памятник советским диванным фабрикам, несдвигаемый с места неисчислимое множество лет, занимал без малого всю длину стены и практически половину ширины комнатки, которую вдоль можно было одолеть всего лишь за два-три не самых размашистых шага. Засаленная спинка этой книжки (диван-книжка, если ты не понял), которая не была прикрыта простыней, источала сыровато-затхлый запах.
– Н-да, жаль, что не могу видеть себя со стороны, явно как упоротая лисица тут сижу. И это еще без стараний таксидермиста, а я уже прекрасно справляюсь с задачей быть чучелом. А что, было бы забавно, если бы меня после смерти набили, что там внутрь этих кукол суют, и поставили в музее. – Он потянулся к шаткому на вид столу, который стоял в противоположному углу, чтобы взять полупустую кружку холодного растворимого кофе, оставленного с вечера специально для этого утреннего глотка. – Ох, ну и мерзость, наверное поэтому мне это так сильно нравится.
Стены комнатушки, по всей видимости, много лет назад были оклеены какими-то серо-синими обоями, обретшими к этому времени какой-то коричневатый никотиновый налет. Они, отстающие в некоторых местах и свисающие вниз словно выпавшие из пасти дряхлые языки, словно ехидно смеялись над понурым силуэтом, выглядывая из разных темных уголков комнатушки.
Каждая деталь, каждый предмет излучал в атмосферу губительно гнетущий фон, словно радиоактивное излучение, пролетающее сквозь тело на огромной скорости, разрушая каждую клеточку твоего днк, из-за чего под этим влиянием с непривычки могло статься чудовищно
