за помощью к французам. Когда происходили события, которые могли вызвать столкновение, как это было на Балканах после 1875 года, он делал все возможное, чтобы приглушить конфликт и найти урегулирование, одновременно стараясь держаться в стороне. Он позволил в 1878 году созвать Берлинский конгресс, на котором назвал себя честным брокером. Некоторые немцы, включая императора Вильгельма и его внука, кайзера, считали конгресс дорогостоящей ошибкой и были уверены, что Бисмарк не должен был вмешиваться. Существовало опасение, что Россия и Австрия могли вступить в войну, и тогда Германии придется или вмешаться, или смириться с разгромом Австрии. Но русским не понравился отказ Бисмарка поддержать их против Австрии, и в 1879 году царь потребовал заверений, что на этот раз поддержка будет. Когда к требованию добавилась смутная угроза, Бисмарк всполошился. Андраши, прогерманский мадьяр, почти десять лет бывший министром иностранных дел Австро-Венгрии, намеревался подать в отставку. Перед уходом Бисмарк уговорил его договориться о тайном соглашении, в котором Германия и Австро-Венгрия пообещают друг другу взаимную помощь, если кто-то из них подвергнется нападению русских, и нейтралитет, если будет иметь место нападение другой страны. Старому императору не понравилась идея назвать возможным агрессором страну, вместе с которой он в юности победил Наполеона, и только настойчивость Бисмарка заставила его подписать соглашение.
Были или нет действия Бисмарка слишком поспешными – вопрос, на который никогда не будет дан ответ. В то, что Россия всерьез обдумывала нападение, поверить трудно. Тем не менее, поставив Германию на сторону одного из двух антагонистов, он создал реальную возможность союза России и Франции. С 1879 года и до самой отставки главной целью Бисмарка было предотвращение превращения возможности в реальность. И в этом он преуспел. То, что он решил поддержать Австрию против России, вполне понятно, учитывая извечное тевтонское презрение к славянам, презрение, корни которого уходят вглубь веков. Кроме того, в Австрии слишком много людей говорили по-немецки. При всем этом Бисмарк, устроив этот союз, соединил Германию с державой, для которой любое расширение принципа национальной независимости стало бы роковым. Двадцатью пятью годами раньше он сам говорил, что ему было бы неприятно, если бы «Пруссии пришлось искать защиту от возможного шторма, пришвартовав наш красивый новенький фрегат к старомодному, изъеденному древоточцем австрийскому линейному кораблю». Но это именно то, что он теперь сделал. Всегда существовала опасность, что Россия, перейдя дорогу Австрии на Балканах, натравит ее на Пруссию. Бисмарк говорил, что такая ссора не представляет интереса для Германии – «она не стоит костей померанского гренадера». Но необходимость не допустить разгрома Австрии никуда не денется, независимо от того, какая страна начнет войну. Не допустить возникновения проблемы можно, только тщательно контролируя австрийскую политику. Вечная бдительность германского
