можно было смотреть, как через обычное стекло, трое людей устремили на него глаза.
… Человек бежал по тёмному лесу. Его преследовал глухой сильный шум, будто что-то большое падало позади. Он часто оборачивался, глядя в небо. Оно было совершенно чёрным, но иногда появлялось что-то ещё и тьма становилась непроглядной и словно осязаемой. Человек бежал, пока шум не прекратился.
Но вот стало тихо. В тишине раздавалось только его прерывистое тяжёлое дыхание. Он оглядывался по сторонам, крутился на месте, словно ожидая нападения. Покружившись так какое-то время, он начал также бегом возвращаться назад.
Он бежал, спотыкаясь, замедляясь и, видимо, вслушиваясь в ночные шорохи. Впереди показалось большое неровное чёрное пятно. Оно росло, и глаза уже могли различить его очертания. Груды камней, наваленных беспорядочно и часто.
Человек остановился, а потом снова бросился вперёд, продираясь через завалы, останавливаясь и запинаясь. В очередной раз чуть не полетев носом в землю, он замер и принялся медленно откидывать камни. Что-то среди них зашевелилось. Он начал работать быстрее. Можно было различить небольшую фигурку и тонкие руки, тянущиеся к нему. Человек поднял её и понёс прочь от камней…
… Тёмно-синие волны выплёскивались на берег. Они хлестали, пытаясь собрать всё, что вытолкнули из себя. Их плоские ладони тянулись вглубь острова. Кроме рук появились головы в пенных шлемах, широкие спины в чёрных плащах. Море отправляло своих воинов глубже, а полководец шумно пыхтел в глубине. Его незрячие глаза неотрывно следили за тёмным небом и бледной прозрачной луной. Щупальца бороздили поверхность, указывая волнам путь. Остров пропал за телами волн-великанов. Тяжелые вздохи вновь скрылись в глубине. Купеческий корабль на всех парусах нёсся к материку…
… Ярко-зелёная лесная полоса вздрагивала и пошатывалась под ветром. Кедры танцевали, стараясь удержать свои тонкие острые иголки от полёта. Кому-то удавалось, а кто-то, последний раз потянувшись стволом за своими нерадивыми детьми, терял их и оставался осиротевшим и разорённым.
Иголки недолго прикидывались птицами. Только единицам удавалось отлететь от родителя, разукрашивая собой чёрные комки земли. Остальные терялись среди тысяч своих собратьев, слетевших вниз задолго до их появления на свет.
Но некоторые из иголок были более легки или, возможно, удачливы. Они нравились ветру, добивались его расположения, и он долго катал их на своей спине, разнося над миром.
Ничто не менялось век от века, с тех пор как первый кедр протянул свои тонкие тогда корешки рядом с маленькой горой. Кто-то лежал на земле, а кто-то поднимался ввысь. Пара иголок и сейчас кувыркалась и кружилась, отказываясь возвращаться, составлять уже вечную компанию корням. Они летели, взмывали выше от каждого дуновения, уносясь всё дальше.
Но вскоре что-то помешало. Деревья – вековые могучие кедры дрогнули и изменили свое положение. Преградили путь ветру и своим тонким зелёным детям. Иголки натыкались на них и застревали среди ветвей или сразу опускались на землю, не успев
