1823 года Александр I составил секретное завещание-манифест, вложил его и собственноручное отречение от престола великого князя Константина в конверт, на конверте начертал: «Хранить в Успенском соборе с государственными актами, до востребования Моего, а в случае Моей кончины открыть Московскому Епархиальному Архиерею и Московскому генерал-губернатору в Успенском Сборе прежде всякого иного действия».
Вот эта-то последняя воля императора («прежде всякого иного действия») и не была выполнена. До того как вскрыть завещание, о котором, к слову сказать, знали всего несколько человек, Николай Павлович (один из этих немногих) присягнул своему старшему брату и даже срочно распорядился чеканить монеты с изображением императора Константина I.
Принято считать, что будущего «железного императора» напугал генерал Милорадович, заявивший в приватной беседе, что гвардия его не любит, государем никогда не признает и присягнет только законному наследнику Константину. Николай поверил прославленному генералу, он прекрасно знал, как относится к нему гвардия. Именно это и было главной причиной того, что его назначение наследником держали в тайне.
Но терять престол Николай Павлович не желал, да и матушка не позволила бы. И они вдвоем придумывают блистательный ход: Константин, которого все привыкли считать законным наследником, занимает трон, а потом немедля сам передает его младшему брату. При таком ходе событий авторитет будущего Николая I не будет запятнан, никто не посмеет назвать его узурпатором. Константину нужно только приехать в Петербург и принять участие в задуманном его ближайшими родственниками действе. Но он отказывается. И никакие уговоры, мольбы, даже откровенные угрозы не помогают. Он не желает участвовать в фарсе. Он называет Александра I «покойным и бессмертным Императором», тем самым подчеркивая свое неприятие Николая. Более того, до конца дней Константин Павлович будет носить эполеты с вензелем Александра. А это уже демонстративный вызов – существует непреложное правило: на эполетах может быть только вензель царствующего монарха. Кое-кто столь эпатирующее поведение великого князя объясняет всего лишь тем, что если бы он выполнил просьбу Николая, занял престол, а потом передал его младшему брату, то автоматически лишился бы титула цесаревича, который давал ему определенную независимость от брата-императора.
Парад на Дворцовой площади.
У меня другое мнение. Мне кажется, что Константину претила сама интрига, разработанная Марией Федоровной (скрыть от подданных отречение законного наследника и провозглашение нового). Зачем скрывать, зачем врать, если все решено и согласовано? Зачем вынуждать его, Константина, играть роль будущего монарха, роль, которая ему уже давно не принадлежит?
Великий князь был безусловно прав: именно таинственность, которой окружили смену наследника престола, оказалась губительной.
Да,
