будто я не заинтересован.
Христофор встал в боевую стойку и начал выполнять различные движения и высвобождать огонь то взмахом кулака, то ноги, бывало и вовсе дыханием. Движения его были резкие, грубые и порой неуклюжие. Всё время он тяжело дышал, и ноги его стояли неустойчиво, он двигался словно деревянная игрушка. А его огонь был похож на небольшой костер: не особо обжигал и не таил в себе угрозы.
– Всё, хватит! – рявкнул я. – Я думал, что ты хоть на что-то годен, а ты бездарный.
– Но это не самые сильные… – не успел договорить Христофор.
– Мне не интересны твои оправдания. Просто признай, что ты бездарный хранитель дара, – настаивал я, желая его сломать. – Ты позор своей семьи!
Христофор поник, спина и плечи его опустились, выглядел он жалко.
– Пошли, я покажу как надо, – я пошёл обратно на мостик, Христофор следом за мной. – Ты начинаешь не с того. Всё что делаешь, всё это ерунда. Кто тебя этому научил?
– Я обучался в ордене при императорском дворе, – тихо ответил юноша.
Обычно, в моем мире, родители учили своих детей, что унаследовали их силу. Были еще и частные учителя, и таже академия в столице. Но по Христофору было видно, что его не учили, или все внимание отошло наследнику. Орден не давала ему тех навыков и знаний, которые могли бы дать ему частные учителя и родители с тем же даром.
– Смешно, – фыркнул я.
Я встал почти на край мостика, развернувшись к Христофору в пол-оборота, подозвал его к себе. Тот робко подошёл ко мне и встал напротив.
– Повернись спиной, – попросил я, и он тут же подчинился. – Смотри, ты всегда стоишь неустойчиво, любой удар, любое дуновение ветра, и ты упадешь.
Я резко прижал его к себе и вставив правую ногу между его ног, раздвинул их на ширину плеч. Христофор, поражённый такой близостью со мной, лишь удивленно ойкнул.
– Слегка согни колени, спину держи прямо и высоко подними голову.
Каждое своё слово я сопровождал дерзкими движениями, мои руки бродили по телу Христофора, ставя его в нужное боевое положение и неловкое моральное ощущение. Я чувствовал, как он нервно напрягался под моим руками.
– Что… что ты… делаешь? – едва прошептал Христофор.
– Ты просил научить тебя. Я учу, – тихо сказал я ему на ухо.
Христофор был ниже меня, и мои губы были на уровне его ушей. Учитывая близость наших тел, и как крепко я держал его своими руками, мои губы едва касались его уха, а дыхание обжигало, возможно, из-за вчерашних напитков.
– Ты всё время неправильно дышишь. Вот ты учился в ордене, тогда скажи: кто главный друг огня? – говорил я спокойно и медленно.
– Дар ветра? – неуверенно говорил Христофор.
– Почти. Воздух, – я говорил с ним как с ребёнком или с юной барышней. – Если в тебе недостаточно воздуха, то и твой огонь будет тусклым и унылым. Если же воздуха будет достаточно, то ни один дракон не сравнится
