мне кажется, разносится по всему скверу. За моей спиной кто-то охает, справа в воздух взмывает небольшая стая голубей. А Руслан прижимает ладонь к алой щеке и растерянно смотрит на меня, словно не веря в то, что я его ударила.
Мои руки дрожат. Как и губы, и колени, и все тело. Меня колотит озноб, а на глаза наворачиваются злые слезы.
Как он смеет? Как он может думать, что я приехала… Радоваться?
Как бы больно его Лида мне не сделала, я не такой человек, чтобы радоваться ее смерти. И черт возьми, я не могла полностью и безоговорочно винить в развале семьи только ее! Руслан – не теленок, которого можно на веревочке со двора увести. Прекрасно понимал, что делает и какие последствия будут.
– Прости, – шепчет Ветров, глядя мне в глаза. – Прости, я не должен был такое говорить. Нервы ни к черту, я… Вспылил.
– Я поехала, – цежу сквозь зубы и разворачиваюсь на каблуках, но запястье сначала обжигает огнем, а затем сковывает металлическим обручем.
Смотрю на свою правую руку и сглатываю. Руслан держит меня за руку. Крепко. Сильно. Мне кажется, что мои кости вот-вот начнут крошиться под его пальцами.
Это слишком тяжело. Происходи подобное на страницах любовного романа, героиня затрепетала бы, вспомнив ночи любви и дни радости со своим мужем. Но все это – болезненная реальность. И я действительно испытываю не только физическую боль от этой хватки, но и душевную.
Грудную клетку словно перемалывает огромный блендер. Сердце превращается в кашу, перестает биться. Кровь стынет, тело деревенеет. Но сознание по какой-то причине остается ясным, каждая мысль в моей голове – отчетливая, пусть и запачканная шквалом эмоций.
– Отпусти меня, Ветров, – с угрозой произношу я, не поднимая головы. Почему-то мне становится страшно встречаться с ним взглядом.
– Ты можешь ненавидеть меня. Лиду. Но это ребенок, Ксень. Крошечный малыш, который остался без матери.
– У ребенка есть отец. Ты у него есть, Ветров. А меня оставь в покое.
– Ксюша… – в голосе Руслана столько отчаяния, что мое сердце замедляет свой бег. Словно прислушивается и пытается понять, как ему реагировать на боль когда-то очень близкого человека. – Хочешь, я на колени встану? Я готов, Ксень. Я все что угодно сделаю сейчас. Вот, смотри.
И он действительно падает на колени, так и не выпустив мою руку из своей хватки. Я чувствую, как к щекам приливает кровь, как на нас снова устремлены взгляды окружающих. Даже чертовы голуби облетели роддом и вновь расселись на земле, развернув к нам свои головы.
– Я мерзавец, Ксень. Я тебя предал и растоптал. Обманул твое доверие и поступил как настоящий трус. И судьба жестоко мне за тебя отомстила, ты же видишь… Как угодно можешь наказать меня, но…
– Но сначала помоги? – хрипло смеюсь я. Происходящее все больше кажется мне каким-то странным фильмом. Сопливой мелодрамой, от которых меня обычно тошнит.
Вот и сейчас к горлу подкатывает приступ тошноты. В животе закручивается узел, мне больно дышать, я судорожно тяну воздух
