наигранно пытался объяснить это девушке, за что Афанасий толкнул его локтем под ребро.
– Ну всё-всё, – пропустивший удар Александр потёр бок, – мы пойдём.
– Было приятно… – и снова Афоня устремил взор в пол, ведь девушка кивнула головой, как только он начал говорить.
Студенты, идя к концу аудитории почти не разговаривали, хотя Санька настойчиво доказывал другу, что тот совсем не умеет общаться с девушками и что следовало бы потренироваться, а не блеять по-бараньи.
– Афоня, – тот, к кому обращались, зарычал, – не возмущайся. Я хочу лишь помочь, вижу же, что понравилась, – Александр подтолкнул его плечом, показывая, что хочет загладить вину.
– Ничего ты не видишь, – Афанасий совсем озверел, – тебе лишь бы посмеяться над другими. Жизнь удалась, если шутка задела адресата, Саша.
– Да-да, я слишком болтливый, часто плююсь желчью, но за это вы меня и любите, – он перебил Афоню, который уже сидел за партой и смотрел в окно, а на фразу друга лишь фыркнул, давая понять, что продолжения разговора на эту тему не будет.
Задумчивый взор устремился вдаль, застланную небесными странниками, клочья которых то разлетались друг от друга, будто ругаясь, то снова воссоединялись, образуя дружеские ассамблеи. Разные фигуры плыли по небу, показывая причудливых кроликов или батальные эпизоды, где боролись римские гладиаторы, и скрещивали с недругами мечи тевтонцы, желавшие защитить свою веру. А вот отдыхает влюблённая пара, видно, они лежат на зелёной благоухающей траве, он читает ей вслух, и она запускает руки в его волосы, поглаживая и лаская своё Солнце. Бокалы с вином, шатаясь, но пытаясь выстоять волнения мехового одеяла, наполняют округу сладким, даже приторным, ароматом, который дурманит голову и влечёт к нескончаемым приключениям. «Какие же приключения могут быть в наше время?» – подумал Афанасий.
Слишком скучный век выдался на его жизнь, вот только у него теперь есть цель. Она. Такая же, как и роза, защищённая острыми шипами, готовая в любой момент увянуть, чтобы не достаться тому, кто дорожит ей лишь за внешнюю красоту. Одаривающая звонким смехом, который лучше любого врача излечит душевные горести. Единственная вокруг чёрная роза, убивающая одним лишь взглядом, поражающая душу и рвущая самые далёкие струны души. Именно она стала той Звездой, которую желал Афанасий, именно она была единственным светом в его мрачной жизни.
В рядах аудитории шептались. «Кто она такая?» – слышалось почти с каждого угла, наверно, даже мышка, пробегающая между лекториями, вглядывалась в её зияющий образ. Пищавший от изумления зверёк не замечал восклицаний других девушек, не слышал своими розоватыми ушками и грозные приказы парней, которые в раз могли окончить её жизнь. Она просто покорно наслаждалась Астрой… А Звезда не задумывалась о том, сколько омерзительных и недоброжелательных слов неприятелей попадали в её характеристику, ей было неважны слова подлых завистников,
