Смотрит испуганными глазами:
– Владимир Васильевич, все фойе было в фотографиях Жукова на крейсере. А тут приехал на собрание член Президиума ЦК Кириченко Алексей Илларионович. Посмотрел и сказал: "Убрать, и немедленно". Что случилось?
– Ничего, – недоуменно ответил Михайлин.
Но ясно было – что-то случилось. В тревожном недоумении прошел в зал, сел подальше. Собрание партийного актива посвящалось постановлению ЦК КПСС. Докладчик Кириченко. При избрании президиума назвали фамилию и Михайлина.
Доклад продолжался около часа. Кириченко говорил о недостатках в партийно-политической работе в армии и на флоте, об исправлении их, о важности идейного, военно-патриотического воспитания. И только в самом конце довольно кратко высказал критические замечания в адрес Г.К. Жукова, не назвав его должности.
А дальше пошли выступления. И пошли они, как понял Михайлин, не совсем в том тоне, как, видимо, предполагалось. Люди, по всей видимости, еще не были подготовлены. Начавший выступление командующий флотом больше говорил о практических делах флота.
Более определенно повел разговор член военного совета флота генерал-майор Н.Торик.
– Почему именно сейчас встал этот вопрос, а не раньше? – Торик сослался на выступление Н.С. Хрущева на собрании партактива войск Московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны, проходившем 22 – 23 октября в Кремле. – Товарищ Хрущев ответил: как говорят в народе, по капельке, по капельке, а из них образуются ручейки, а потом и потоп. ЦК КПСС присматривался к этим явлениям, указывал на необходимость улучшения партийно-политической работы… Товарищ Хрущев прямо заявил: Жукова мы все уважаем. И я первый его уважаю и всегда беру под защиту, но нельзя этим злоупотреблять…
И все-таки даже выступление члена военного совета, активно поддержанное затем адмиралом Ф. Октябрьским, было весьма сдержанным. Жуков-то еще оставался министром обороны. Это уже 1 ноября, на собрании партактива, посвященном итогам октябрьского Пленума, Торик скажет:
– Надо глубоко вдуматься, товарищи, во все это поведение Жукова, чтобы ясно увидеть новый культ в нашей стране, в самом худшем его виде.
В Постановлении же Пленума это определялось так: "Но т. Жуков Г.К., в результате недостаточной партийности, неправильно поняв эту высокую оценку его заслуг, потерял партийную скромность…"
На первом собрании партактива Михайлин, как и другие, скорее удивлялся, чем понимал, что происходит. Да, самовластие Жукова многие видели, чувствовали. Но его ниспровержение, а может быть, вернее сказать, характер этого ниспровержения, не вызывал искреннего приятия.
Да, страх перед сильным человеком существовал – прав Бурлацкий, – но страх не просто перед сильным, а начинающим употреблять свою силу, подчас не соизмеряя ее с реалиями времени.
…Конечно, продолжая свои поездки по Албании, Жуков и не догадывался, что происходит там, в Москве, за его спиной. Газеты по-прежнему
