Панус.
В самом деле, в зал вошла Клёпа – та самая, которая работала официанткой на «Малыше», – толкая перед собой тележку с жестяными мисками, которые она начала расставлять на столе.
– Приятного аппетита! – прошептала она с неприкрытой насмешкой в голосе.
Чарли посмотрел в свою миску: какие-то серо-белые хлопья совершенно не аппетитного вида. Он нерешительно зачерпнул массу ложкой и, отправив в рот на пробу, принялся через силу жевать.
– Гадость, – заключил он, отталкивая от себя миску. – Ни за что не стану это есть.
Тут стайка хлопьев поднялась над тарелкой и стремительно влетела ему в рот. Чарли опомниться не успел, как они уже поползли по его языку, и ему пришлось их проглотить, чтобы не подавиться. Он потрясённо уставился на свой завтрак. Сидевшая чуть в стороне от него Мангустина выглядела встревоженной.
– Еда здесь обидчивая, – сказала она. – Она зачарована так, чтобы кормить нас насильно, если мы отказываемся её есть.
– На вкус это просто… всё равно что землю есть! У этой мерзости есть название?
– Лучше бы его не было, но мы называем эту бурду ворсянкой.
Чарли злобно поглядел на свою миску. Вокруг него юные воспитанники Святых Розог тихо переговаривались, то и дело посматривая, не подслушивают ли их ползающие по проходам шептуны. Время от времени одна из рептилий бежала к Лилию Атравису: тот сидел на возвышении, а на столе перед ним лежали открытая книга и ручка. Шептун щекотал раздвоенным языком ухо хозяина, а ещё через пару мгновений директор принимался ожесточённо строчить на открытой странице. Пока что он больше никого не наказывал, но всё равно весь зал напряжённо следил за малейшим его движением.
Между тем Кариб шёпотом расспрашивал приятелей:
– Ну что, много вчера урвали?
– Прилично, – ответил его брат. – Правда, из-за того, что ты не пошёл с нами, было тяжелее. Нас чуть не поймали.
– Только не считай себя незаменимым, – добавила Клафиди своим тонким, сладким голосом. – Мы прекрасно обошлись без тебя.
Чарли не знал, что за тёмные делишки обсуждают его соседи по столу, но лезть к ним с расспросами не спешил. Если он сейчас проявит интерес, его наверняка вскоре попросят поучаствовать в следующей авантюре. Поэтому он предпочёл разглядывать огромную картину, висящую на стене над столом преподавателей, изображающую какого-то мужчину в красных очках и с рукавами из страусиных перьев. Он стоял перед огромным домом – то ли роскошным имением, то ли скромным замком; на фасаде, между двумя башнями постройки выдавался вперёд нос корабля. Всё в этом портрете так и кричало о баснословном богатстве. Человек был весь обвешан украшениями, имел чрезвычайно довольный вид, а также заметное брюшко. Лицо его показалось Чарли странно знакомым, словно он уже где-то его ви…
– Это же Селестен Бурпен! – внезапно воскликнул он.
Это громкое замечание моментально заглушило все разговоры,
