style="font-size:15px;"> Дети бросили деревянные ложки на стол и помчались вслед за матерью. Молодая женщина едва поспевала за старичком. Опираясь на свою палочку, он, казалось, не шел, а летел над тропинкой, уже освещаемой яркой луной. Затем он свернул в сторону леса, легко перемахнул через упавшее дерево и запрыгал по болотным кочкам.
«Это же настоящее болото! – пронеслось в голове Миши. – В нашем лесу такого нет, только грязь возле растекшегося ручья».
Наступила ночь. Луна зорко следила за каждым шагом путешественников. Мише стало страшновато. Он ухватился было за мамину руку, а всё же по кочкам пришлось прыгать самостоятельно.
Странный дедушка очень торопился, но, как по волшебству, всегда оказывался рядом, если кто-то вдруг терял равновесие.
– У тебя, дедушка, палочка-выручалочка, как в мультике, – улыбнулась Лиза, очередной раз ухватившись за вовремя подставленный посох. Теперь добрый старичок виделся детям настоящим волшебником. Они перебрались через болото, восторженно глядя на провожатого, и вышли на большую поляну, залитую лунным светом.
В этой поляне было что-то близкое, знакомое, казалось, путники вот-вот выйдут к родному дому, однако перед ними вновь выросла постылая травяная стена.
– Лина! Линочка! – мамин голос был каким-то непривычным, стеклянно-звонким, лишенным знакомой нежности и тепла.
Дедушка поднес сухой палец к губам:
– Не нужно кричать, радость моя. Кто находится в поле Самолюбия, никогда не услышит другого.
– Где находится? – вмешались в разговор Миша и Лиза.
– В поле Самолюбия, – повторил старичок. – Это место с высокой травой, откуда вы и пришли ко мне, называется полем Самолюбия. Оно может не впустить на свою территорию человека, ну, а если впустило кого, то ни за что не выпустит, если человек одного духа с ним. Вот вы думали о других, и поле, хоть и помучило вас, всё же выпустило. Не по нраву вы ему. (Дедушка улыбнулся.) А если человек, попав туда, жалеет себя, злится на других, обвиняет их, – вот такой человек для поля Самолюбия хорошая игрушка, и оно будет держать его в капкане, пока не замучает до смерти.
– Как же им помочь? – тихо спросила Кристина.
– Ангелина уже близко, она может услышать, но не крик… – старичок немного помолчал и, ласково улыбнувшись, продолжил: – А голос сердца. Зови ее сердцем, радость моя.
– Но как это? – Кристина с тревогой вглядывалась вглубь зеленой ловушки. Ее сердце отмеряло торопливые шаги в попытках проникнуть за густую завесу: «Где же ты, доченька?»
Она медленно опустилась на колени, вспомнила, как малышка сделала первые шаги. «Иди ко мне, солнышко!» – мама протягивала к девочке руки, и крошка не спеша направлялась в родные объятья.
Не то глядя в теплые воспоминания, не то – в равнодушную траву, Кристина тихо запела старую колыбельную. Эту песенку знали и любили все ее дети. Каждый из них когда-то сладко засыпал
