что там делаете?
– Урожай собираем! – ответил с дерева Ксар. – Геля приказала. Вы нам тару какую-нибудь не кинете?
– Я этой Геле… – полушутя-полусерьёзно рассердилась Аня. – Я ей покажу, как командовать на чужом подворье!
– Ладно тебе! – вступился за Гелю Бузин. Без Ани за столом ему не сиделось. – Раз он, как его, уже наверху, пусть рвёт! Мне же лучше!
Он поднял валявшуюся под стеной корзинку, но сам к дереву не пошёл – он ловил свой миг удачи, одиночества вдвоём, и окликнул Гелю: «Малая!».
Аня выдернула корзинку из его руки и решительно пошагала к сборщикам сливы. Встала на цыпочки, протягивая корзинку Ксаверию, и Ксаверий, против воли, заглянул в вырез её сарафана. Ничего суперэротического он не увидел – маленькую девичью грудь, стиснутую простым белым бюстгальтером – но Ксаверия вдруг всего и насквозь пронзило горьковато-сладкое истомное чувство, какое дотоле он испытывал лишь однажды – когда встретил Леру…
Он был тогда совсем юн, самонадеян и преисполнен веры в себя – свою звезду, свой триумф, свою мировую славу. В июне Ксаверий закончил школу, собрался было поступать в театральный, но по здравом размышлении решил погодить: мальчиков вроде него понавалит со всей страны великое множество, а если документы в ГИТИС Кораблин подаст после армии, поработав годик в театре – это будет совершенно другой расклад! Не мальчиком, но мужем приедет он покорять приёмную комиссию института! Правда, к столь умной и самоотверженной мысли пришёл Ксар под давлением причин материальных: куцых маминых накоплений не хватало на полноценное проживание в столице, где ни родных, ни друзей у Кораблиных не было. Да и Стас ввёл Ксара во искушение: «Давай так! Отслужим, как мужикам положено, а после вместе двинем строить Москву!».
Так или иначе, семнадцатилетний Ксаверий устроился в театр рабочим сцены и от принадлежности своей к миру искусства преисполнился чувством собственной значимости. Главное было впереди, а настоящее оказалось захватывающе-интересным!
В тот знаковый день – в самом конце июля 1992-го года – Ксаверий вышел из троллейбуса на две остановки раньше, у ДОФа. Он так вжился в образ Сирано, пока ехал, что почти полностью выпал из реальности. Проводил троллейбус недоумевающим взглядом, посмотрел на часы – мамин подарок на 16-летие – и лёгкой походкой зашагал к площади Нахимова. Времени в запасе было у него воз и маленькая тележка: Ксар не любил опаздывать, предпочитая в условленных местах появляться раньше условленного часа…
Около пельменной его окликнули: «Молодой человек, можно вас?».
Девушка в белом держала в одной руке сигарету, а в другой – бесполезную зажигалку.
– Можно у вас попросить огня? – улыбнулась она и просительно, и лукаво. – У меня газ закончился.
И в подтверждение своих слов несколько раз чиркнула зажигалкой.
Зажигалка была сиреневой – это Ксар хорошо, на всю жизнь запомнил, а девушка большеротой, с крупным носом и карими, чуть навыкате глазами в обрамлении густейших ресниц. Судя по одежде, работала девушка
