сила».
К сожалению, многие сведения о травах утрачены, чему немало поспособствовал Рагнарек. До сих пор удалось восстановить не более трети знаний предков.
По счастью, мне не требуются старинные рецепты, достаточно обоняния. Аромаг интуитивно ощущает дисгармонию в окружающих ароматах и умеет ее устранять.
Надо думать, моя работа напоминает настройку музыкального инструмента. Когда фальшь неуловима для обычного слуха, но ты ощущаешь ее так остро и явно, как скрип ножа по стеклу, и знаешь, какой колок подкрутить, чтобы ее устранить…
Дождь ли навеял грустные мысли или банальная осенняя хандра, однако будничные дела никак не могли меня отвлечь.
Я измельчала валериану для экстракта, невольно вспоминая сына.
По давней семейной традиции всем детям в нашей семье дают «растительные» имена. К примеру, бабушке Розе это царственно-неприступное имя очень подходило.
Всю первую беременность настроение у меня скакало, как бешеный тюлень, а я опасалась применять сильнодействующие средства. Вот и получился Валериан, в честь той самой травки, которая помогла мне пережить те месяцы.
Лучше бы я назвала Лемонграссом или Миртом, чтобы умел жалить, а не только спокойно сносить насмешки отца.
Валериан унаследовал мои способности – большая редкость для мальчика – и мало интересовался футболом, марками и чем там еще положено интересоваться ребенку его лет. Множество поколений предков Ингольва были военными, так что он даже слышать не хотел об иной карьере для сына.
Как он там, совсем один среди чужих людей и непривычных порядков? По словам Ингольва, кадетам не позволено писать домой первые полгода, якобы с целью скорейшего привыкания к режиму.
Разумеется, я беспокоилась, хотя Ингольв и господин Бранд высмеивали мои страхи…
Постепенно сгущались сумерки. Я механически измельчала травы, заливала их подогретым маслом или разбавленным спиртом, ставила банки со смесями на водную баню. Хорошо прогрев, снимала и, подписав, помещала в теплое темное место, где им предстояло настаиваться долгие недели…
Отвлекая меня от тяжелых раздумий, в дверь постучали. Хм, слишком поздно для визитов!
С досадой крикнув: «Войдите!», я сняла перчатки и направилась в приемную.
Сначала в «Уртехюс» вплыла шляпа. Именно так – широкополый головной убор, обильно украшенный разноцветными перьями, будто двигался сам по себе, совершенно затмевая хозяйку. Обладательница этого великолепия попросту терялась в тени вишневого бархата с розовой, серой и серебристой отделкой. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы различить ее лицо (к слову, довольно миловидное).
Никогда не понимала бездумную погоню за модой. Подобные «прелестные» вещицы вызывают зависть женщин и полнейшее недоумение мужчин. Разве так сложно понять, что любой наряд должен прежде всего подчеркивать достоинства?
– Здравствуйте, – улыбнулась
