злобно хватаюсь за банку – пи-и-и – верещит сканер – пиво небрежно скатывается вниз, глухо ударяется об ограничитель.
– Восемьдесят пять девяносто – мой тон звучит резко, раздраженно.
Понятно, что ничего подобного он просто не ожидал. Растерянность отразилась на его лице столь явно, похоже в глазах мелькнуло недоумение – но мне нет никакого дела, что он там себе думает – я тоже человек, и хватит надо мной издеваться. Парень нервно ищет деньги, я едва не выхватываю их у него из рук, через секунду он быстро сгребает сдачу и опрометью выскакивает вон из магазина – краем глаза я кровожадно наблюдаю его действия – вот противный тип, достал уже.
Больше он не пытается занять очередь в мою кассу, более того – шарахается от меня, как от чумы – даже если я абсолютно свободна.
– Скучаете? – обычно спрашивают в таких случаях наши покупатели.
С чего вы взяли, что я скучаю?
– Напротив – прекрасно провожу время – отвечаю я на подобный вопрос.
С вами заскучаешь, как же. От вынужденного общения к вечеру чувствуешь себя выжатым лимоном. И кроме желания скорей оказаться дома, никаких других желаний просто нет. А дома, дома меня ждет моя принцесса, мои книги, мой компьютер – мне никогда не бывает скучно – зачастую мне не хватает времени – ведь окунувшись в любимые дела, не замечаешь, как оно летит. За выходные дни я практически забываю о мальчике с красным рюкзачком. Он остается где-то за бортом, он поставлен на место и больше не посмеет беспокоить меня. Но выходные не вечны.
– Куда тебя записать? – вопросительно смотрит на меня из-за зарешеченного окна главный кассир.
Татьяна Алексеевна всегда спрашивает меня об этом, хотя наверняка знает – Вика предпочтет последнюю кассу. Почему кроме меня ее никто не любит? Ведь на лицо масса преимуществ – во-первых, никто справа не ходит, тележкой в локоть тебя не толкает, четыре раза в день перекачка информации, все пробивается – красота, да и только. Ну, принтер иногда заедает – так ведь не бывает, что б все было хорошо. Итак, решено – последняя касса уже ждет меня. Я спокойно работаю целый день, вечером приходят ночнушки – это значит, что через два часа мне домой. Людей немного – так, подходят время от времени – сиди, отдыхай. С пакетом в руках ко мне направляется Галя Нигматуллина. Татарское плоское лицо, мелкие черты лица, коротко стриженные крашенные волосы, в ее раскосых глазах застыла великорусская грусть. И не Галя она, а, кажется, Гузяль – это мы по молчаливому соглашению зовем ее Галей.
– Галя, ты какая-то неправильная татарка. В тебе хитрости вообще нет.
Зеленые Галины глаза печальные, мудрые, смотрят на меня спокойно, без обиды.
– В каждом народе разные люди встречаются – плохие и хорошие, хитрые и простодушные. – отвечает она.
– Э, нет. Эту национальную черту еще Карамзин подметил.
– Это ж когда было-то? У тебя Парламент есть? Там касса совсем пустая.
Что верно, то верно. Сигаретницы на ночных кассах, как правило,
