Тут ещё осталось… – заметил он и стал всё показывать и объяснять стоящему рядом удивлённому Лёше:
– Вот здесь, слева от позвоночника, было сильное воспаление. В прошлый раз всё огнем горело. Сейчас, даже вплотную прикладывая руку, чувствуется незначительная разница с общим фоном. Вот здесь нужно резко надавить, чтобы мышца сократилась, …здесь очень мягенько разотрём, с настоечкой… А тут снова надавим… Теперь кладём его на правый бочок. Володя, на правый… Ножку сюда, вот так… Надавим. Ага, хрустнуло. Замечательно! Сейчас потянем…
Так продолжалось минут двадцать. При этом
Володя то охал, то смеялся, пытался шутить, один раз заматерился.
– Не матерись, блин! – поругал его Алексей Михайлович. – Ты же знаешь, не люблю я этого дела. Видишь, у меня икона здесь висит.
– Больно же.
– Живой, стало быть. Терпи.
– А почему не любишь, Михалыч? Психологи ведь советуют выплёскивать свои эмоции, не держать их в себе.
– Ой, Володя, да не слушай ты наших доморощенных психологов. Ни фига они не понимают. Мат на то и мат. Он влезет тебе в подсознание и там так сделает свою чёрную работу, что ты и не заметишь. В итоге, всё откликнется на твоем здоровье и личной жизни. И не важно – ты ли сказал, тебе ли сказали. Мат – это грязь в душе, а душа, как известно, связана с телом.
– А как же тогда?..
– Да очень просто. Выплёскивать свои эмоции надо через искусство, через творчество. А если уж через устную речь, то делать это весело, без мата и без злости.
– Но это в теории. А как же ты это себе представляешь на практике? Я же не поэт. Мне скажут: «Твою мать!», а я должен сказать: «Ты не прав, уважаемый, посмотри лучше на свою мать»?
Алексей Михайлович рассмеялся и ответил:
– Ну, вот, видишь, Володя, ты не можешь выбраться из порочного круга. Это уже есть влияние мата. А надо как-то же по другому.
В школе у меня была учительница по русскому и литературе. Она была немножко психованная, в войну попадала под бомбёжку. Рассказывала, когда летит бомба, то кажется, что она летит тебе точно в голову. Мы все боялись эту учительницу, как огня. Она очень быстро заводилась и начинала ругаться. Выглядело это, примерно, так: «Ах, вы – копны пустоголовые, чурки неотёсанные, вылупили свои наглые зенки, сидите тут, как черти вшивые в болоте, издёргались, как попуасы в Новой Гвинее, все мозги свои растрясли на помойке, загадили их гнусными словами, курицы безмозглые…». И такая тирада могла продолжаться минут пятнадцать и больше, причем выражения не повторялись, и не было ни одного матерного слова. При этом она не ругала никого персонально. Только со временем я понял, что это и были настоящие уроки русской словесности, а учительница, на самом деле, была добрейшая женщина. Она никогда, никому не ставила двоек и тащила всех за уши из последних своих сил. Конечно, это у неё был не лучший вариант выражать свои эмоциии. Но всё же.
Алексей Михайлович попросил Володю подняться на ноги,
