Алексей Михайлович нарочито пафосно продекламировал:
– Кушать подано! Прошу за стол, извольте откушать.
Лёша, стоя напротив иконы, спросил:
– Алексей Михайлович, может, как хозяин, почитаешь молитву?
Алексей Михайлович встал рядом с Лёшей, перекрестился и сказал:
– Читай, Лёша! Я не привык.
За обедом Лёша поинтересовался:
– Алексей Михайлович, ну а ты вообще – верующий? У тебя, вот, иконы висят, причём, хорошего качественного исполнения..
– Иконы? Да сам писал. Как получилось… – и, заметив удивлённый Лёшин взгляд, добавил: – Еще в школьные годы я посещал изостудию и даже хотел поступать в художественное училище. Но не осмелился. Живопись мне всегда давалась с большим трудом. От результата было больше неудовлетворённости, чем удовольствия… Ну, а вообще, я – верующий, но не религиозный. Всуе не молюсь, в храм хожу только как почитатель религиозного искусства. Да и сидит во мне что-то неосознанное, что заставляет избегать толпы… И, к тому же, я – большой ценитель диалогов, монологи меня напрягают. Это не потому, что я такой сноб или циник. Мне доводилось встречать людей, которых можно слушать с открытым ртом, не перебивая. Но служители культа, по сути, являются заложниками Библии, поэтому они несут кому что хочется, кто в лес, кто по дрова. Сама Библия, при всём моём к ней уважении, всё же соткана из противоречий… ну, или, хотя бы, из несоответствий. Сколько было авторов, столько и мировосприятий. Такова уж природа человеческая.
– То есть, ты не относишь себя к какой-то определённой конфессии? – спросил Лёша.
– Я примерял на себя разные религии. Как -то не срослось. Ну не чувствую я себя любимым детищем Господа. В большей степени ощущаю себя подопытной крысой. И мне это не нравится. Я думаю, Бог к религиям не имеет никакого отношения. Конечно, если б родился я где-нибудь на Востоке, то, скорее всего, был бы упертым хасидом или фанатичным исламистом, в силу воспитания. Все эти тусовки нужны в основном для защиты коллектива, сообщества, от внешней агрессии. Человек же создан индивидуумом. И это, очевидно, неспроста. В этом есть определённый смысл, а, если хочешь, замысел.
Как-нибудь поболтаем об этом. Возможно, я и не прав. Я не какой-нибудь твердолобый сноб. Если мне доходчиво что-то объяснят и докажут, я запросто могу принять другую точку зрения. И даже спасибо скажу.
Лёша озадаченно задумался, и Алексей Михайлович, о чём-то вспомнив, продолжил:
– Ехал я как-то на поезде по Казахстану. Времена были сложные, начало девяностых, везде разруха, безработица. За окном – унылый, выжженный солнцем пейзаж казахских степей… Вышел я покурить в тамбур, а там стоит молодая женщина-казашка, одна из трёх, что зашли в поезд на предыдущей станции. Они ходили по вагонам, продавали лимонад в бутылках и какие-то дешёвые конфетки. На следующей станции они должны были выйти и сесть на поезд в обратном направлении. Эта женщина, как бы оправдываясь, сказала: «Вот, ходим по вагонам, продаём, но если
