дверей, мимо колонн, прекрасных ваз и картин и не видела ничего. Ни золотого блеска дворца, ни восхищения, постоянно оглядывающегося камер-лакея. Она едва ступала по мозаичному паркету, голова кружилась от чередования цветов, форм, узоров.
– А вот и наша Стефани́. Проходи, ма шери. Мы уже заждались.
– Государыня…
Девушка присела в глубоком реверансе. Она так и не подняла глаза. Боялась, что увидит маман и ничего не почувствует, не узнает ее, а еще хуже поймет, что совершенно ей не нужна.
– Глазки-то подними, чего понурилась? Бледная какая… Смотри, кто у меня эн визите.
Императрица сидела на диване, обитом розово-золотистым штофом. Синий цвет верхнего платья оттеняли белые кружева и растительный орнамент лифа, в разрезе низа под полупрозрачной тканью с золотыми вкраплениями фалдилась жемчужная атласная юбка.
Стефания перевела взгляд, пытаясь осмотреться, от волнения руки стали влажными. На нежно-пепельном настенном шелке меж золотистых листьев распускались темно-розовые соцветия, такой же рисунок украшал и каминный щит.
Перед диваном стояли несколько вальтеровских кресел на выгнутых ножках и небольшой столик из темного дерева. Над императрицей на стене висели портреты в золоченых рамах. На одном томно улыбалась сама Мария Федоровна, на другом усталый Павел I опирался на трость.
Где же маман? Стефания вздрогнула. Все это время она смотрела, но не видела. Теофила стояла спиной к окну. В ореоле света черты ее лица тонули в глубокой тени…»
В дверь постучали. Яна с неохотой оторвалась от компьютера. В коридоре улыбалась молодая девушка в голубых джинсах и объемном свитере болотного цвета. Яна отметила детали – длинные темные волосы, прямая челка ниже бровей, винтажные очки в черной оправе. «Очень даже ничего – стильная», – подумала она и улыбнулась в ответ.
– Я Эмма. Ваша соседка из третьего номера. Мира Вениаминовна зовет всех на ужин.
– Да, сейчас спущусь. Оденусь только, – засуетилась Яна.
Джинсы, лонгслив цвета капучино, любимый хвост, перехваченный на макушке. Яна рассмеялась – вспомнила как классная дама осматривала Стефанию: «Меня бы она в таком виде точно не пустила в Зимний».
Гостиная радовала уютом. Длинный стол стоял в полукруглом, застекленном от пола до потолка эркере. Над столешницей на длинных шнурах висели три светильника из стекла цвета темного янтаря. Интерьер дополняли напольные цветы в круглых белых вазонах, уголки отдыха с мягкими креслами.
За столом сидели двое – уже знакомая Яне Эмма и жилистый мужчина средних лет в синем спортивном костюме. Мира Вениаминовна суетилась у кухонной стойки.
– Яночка, садитесь. Уже все готово. Как дела в музее?
Равнодушный голос хозяйки выдал плохо скрываемое нетерпение. Яна судорожно начала придумывать, как рассказать о происшествии, чтобы не раскрыть пресловутую тайну следствия.
– Все в порядке. Окно застеклили, осколки убрали.
